Непримиримые 2

Волосы в беспорядке, глаза беспробудно хмельные, взгляд с поволокой, но направлен на меня, а на носу белеет порошок, хотя он методично его чешет. На столике в ногах раскинуты пакетики с наркотиком. Несколько выведенных дорожек, следы от уже принятых, пластиковая карточка, немного налички и свернутая трубочка одной купюры.

— Шум, — насилу отлепляюсь от постели. — Шум, зачем? — без лишней порывистости спускаю ноги на пол. Не знаю почему, но кажется, сделай я лишнее движение — и зверь набросится.

Парень дурманно головой мотает:

— Так бесы, вот тут, — злобно стучит пальцем себе в висок, — говорят более четко. Я не всегда знаю, как поступить, а так… они… подсказывают.

Поднимаюсь, ступаю ближе. Шувалов ощеривается:

— Сбежать хочешь? — кивает ожесточенно. — Они говорят, что ты, сук***, мной играешь. А как закончится твоя партия, бросишь. Я же балласт… нарик…

— Шум, — сглатываю пересохшим голосом, — милый, ты сходишь с ума.

— Да, бл***!!! — от рева вздрагиваю. — Ты! Ты — мое сумасшествие, и пока я тебя не заполучу, не отпущу. Трахну — успокоюсь…

Мне — хуже не придумаешь. Мозгами я давно уже вне досягаемости Шувалова младшего, но тело-то еще здесь. Как сбежать? Блин, да и как сбежать, зная, что с ним такое… Ему помощь нужна!

— Но я не хочу тебя силой брать, — отчаянно сдавливает руками голову парень и начинает покачиваться с такой яростью, что пугает еще сильнее. — Молчите! Молчите!!! — вопит, явно демонам, а не мне, но уссаться-то я готова.

Шаг к дверному проему, второй, третий… Глаза на Шумахера, чтобы подгадать момент, когда парень меня заметит, если заметит…

— Ир, — рычит томно мое имя, словно один его звук причиняет Родиону боль. — Ир-р-р, — скулит, качаясь все медленнее.

Я уже почти у выхода… Сердце колотится где-то в глотке.

Зверь выныривает из сумрака, где только что говорил с бесами, и я застываю, как вкопанная, когда он в подобострастной позе у моих ног оказывается. Дыхание застревает в груди, от ужаса натягиваюсь, точно струна — парень обхватывает меня за коленки и в них носом утыкается:

— Госпожа-а-а моя, — бархатом дыхания щекочет кожу. — Такая… холодная… Неприступная. Ты — истинная Снежная королева. Королева, — хнычет. — Но я! Я!!! В моем ледяном царстве Кай и меня невозможно растопить. Я безвкусно устал от жизни и пресности отношений. Думал так! Так нет же… Ты появилась, — носом чиркает по коленкам, пока не тормозит между и не начинает подниматься, задирая подол халата. Скользит выше, и его руки тоже, с остервенением сдавливая кожу и причиняя адскую боль — ведь не обращает внимания на разодранное в кровь бедро.

— Шум, — всхлипываю, когда отчаянье лупит в голову и следующий шаг к спасению — лишь отбиваться, а я так не хочу драки с Родионом. — Шум, очнись, прошу, — твержу, как заклинание, нагнетая в голос решимости, упираюсь ладонями в его плечи, пытаясь застопорить внизу. — Шум, прошу!

— Он тебя тоже так нюхал, — вибрирует голос уже в развилку между ног, где кусочек ткани, мало смахивающий на трусики, но зато там сосет от неописуемого страха.

Огрубевшими пальцами Родион сминает ягодицы, не позволяя отстраниться. Ловко подцепляет резинку, тянет вниз.

— Шум! — надавливаю на плечи парня яростней. — Ау! — всхлипываю, когда Шувалов передумывает, и вместо «стянуть трусики» дергает наверх и в сторону. Скоротечный треск ткани — и в промежности от жгучей чиркающей боли ноет. — У-у-у!

Шершавые губы жадно шпарят оголенную кожу. Вцепляюсь пальцами в волосы Шувалова, оттягивая от себя. Парень упорствует и продолжает изучать мой лобок то языком, то губами, оставляя влажные, холодные следы.

Я не таю, не расщепляюсь — мне противно, дико. Но зверя бесить и тормошить — себе дороже, поэтому, вспоминая уроки по самообороне от Лианга, держу себя в руках. Итак, либо бить, либо попытаться уболтать. Притупить бдительность.

Массирую голову Шумахера и пытаюсь достучаться до его разума:

— Шум, ты устал, расстроен, растерян. Нужно лечь спать. Тебе полегчает, — надламывается голос. Взвизгиваю — Родион рывком поднимается на ноги, обхватив меня за бедра кольцом рук, и несет… к постели. — Голоса умолкнут, — предательски клацают от ужаса зубы. — Шум, прошу, — ахаю, когда швыряет на постель. В безотчетном страхе отползаю, точно рак, но Шувалов лишь криво скалится, сдирая с себя рубашку.

— Королева на царском ложе! Моя ледяная королева…

Все, пиз*** мне!

Телефон…

Звук беснующегося телефона стопорит Шумахера, выдергивает из омута ужаса и меня. Вместе оборачиваемся в сторону мелодии, мобильный Родиона подрагивает и сверкает на столе, недалеко от пакетиков с наркотой.

Шувалов мотает головой, будто хочет прогнать лишние звуки. Вновь уставляется на меня холодным, решительным взглядом аккурат, когда телефон смолкает.

Затяжные несколько секунд молчаливого разговора глазами я проигрываю… Шумахер ловко подцепляет пуговицу брюк, что не скрывают дикого желания парня, которое бугрит до неприличия пах.

Вжикает молния…