Непристойная рукопись

Словом, Эжен был вполне счастлив и доволен жизнью. Единственное, что вызывало его досаду – отсутствие официального признания среди солидных людей. Его охотно звали на премьеры и на благотворительные балы, выставки, рестораны и тому подобное, но до сих пор он не получил ни одного приглашения явиться в дом тех, кто с улыбкой пожимал ему руку в публичных местах. «Чёрт бы их побрал!» —злобно думал Бланшар. На людях они из кожи вон лезут, лишь бы набиться в друзья, а пригласить по-дружески в свои особняки и квартиры не спешат. Будто подчёркивают, что он ничем не лучше актёра или тенора. Видно, в их глазах он всего лишь талантливый паяц для развлечения. Они не считают его ровней. Проклятье, ведь в конце концов, это унизительно! Пожалуй, стоило бы совратить всех без разбору жён и дочерей, только чтобы наградить рогами их мужей и отцов за чванливость. Даже барон Шарль Баретт ни разу не пригласил его к себе. Если не считать первого и единственного свидания, когда речь шла об издании книги. Вот скотина! За время выхода романа он успел нажить баснословные деньги, каждые полгода допечатывая новые тиражи. И, получив записку от мэтра Реманжу с просьбой явиться в контору для важной беседы с бароном, Эжен собрался немедля высказать свои претензии прямо без оглядки.

Однако тема беседы удивила Бланшара и заставила во многом согласиться с Шарлем Бареттом, лишний раз убедившись, что этот человек не раздаёт никчёмных советов и пустых обещаний.

– Ах, мой друг, я знаю, как творческим натурам претит любой порядок. Конечно, он больше присущ деловым людям, вроде нашего славного Реманжу, – с улыбкой произнёс барон. – Но я надеюсь, вы не станете упрекать меня в повышенном внимании? Речь о продолжении романа. Первая книга пользуется бешённой популярностью. Представьте, я даже сумел поднять продажи в несколько раз, заказав её перевод на английский язык.

– Не может быть! Господь милосердный! – не в силах сдержаться, воскликнул Бланшар, вскакивая с кресла. – Да отчего же вы сразу не сообщили мне этой новости?!

Барон рассмеялся и, приподняв бровь, ответил:

– Дорогой Эжен, я несколько раз пытался это сделать, но вы так закружились в вихре амурных похождений, что оставили без внимания мои попытки. Уверен, моё письмо до сих пор лежит у вас на столе, среди вороха бумаг так и оставшись нераспечатанным.

Бланшар мигом прикусил язык. Чёрт возьми, он действительно позабыл о письме, сочтя, что в нём очередное сообщение о выплатах. Вот осёл! Теперь в глазах барона он и впрямь выглядит полоумным петухом, что носится по двору за курами. Счастье, что Шарль Баретт накрепко подвержен убеждению о рассеянности людей творческих профессий и относится к ним со снисхождением серьёзного человека, лишённого эдакого недостатка. Стало быть, теперь его роман будут читать и в других странах. Даже дух захватывает. На это он не рассчитывал даже в самых смелых мечтах.

– Вот, взгляните, я как раз принёс вам экземпляр книги, – продолжил барон. – Обложку и шрифт я решил не менять. Вообразите, Эжен, мне пришлось достаточно потрудиться, отыскивая переводчика, что смог бы достойно справиться и не испортить исходного текста. Нам с вами очень повезло. Господин Жак-Гютен Солиньяк взялся за перевод, – и видя, что Бланшар откровенно не понимает, о ком речь, пояснил: – Солиньяк – поэт и большую часть жизни он провёл в Англии, воспевая мрачную красоту уединённых деревень Девоншира. Обладая умением отлично писать тексты, за долгие годы он прекрасно изучил нюансы языка – всё это сделало из него высококлассного переводчика.

– Ах, господин барон! – воскликнул Бланшар. – Я был бы искренне польщён встречей с этим достойным человеком.

– Увы, друг мой. Солиньяк был достаточно стар и не слишком здоров, полгода назад он скончался.

Эжен нахмурился и вновь почувствовал себя отпетым недоумком. Вот обида, вместо того чтобы успеть хоть раз повстречать поистине талантливого и опытного человека, он большую часть времени услаждал никчёмных истеричных дам. Но теперь уж ничего не поделаешь, а впредь надо заботиться о своей карьере, а уж оставшееся время позволять некоторые шалости.

– Ну, с этим вопросом покончено, – спокойно продолжил Шарль Баретт. – Теперь позвольте дать вам совет относительно вашей жизни, Эжен. Я скажу вам то, что сказал бы своему родственнику, к примеру, племяннику или младшему кузену. Конечно, вы в праве не прислушаться к нему, и я не собираюсь навязывать вам стиль поведения или читать мораль. Но думаю, вам стоит хотя бы поразмыслить об этом.