Непристойная рукопись

– Чёрт! Если сейчас не замолчишь, я дам тебе пощёчину и вышвырну из дома, не дав одеться. Как же мне надоели твои причитания! Что за тоска связаться с дамой из приличного общества. Уж куда веселее проводить время с дешёвой уличной девкой, она по крайней мере не донимает дурацкими истериками и не требует признаний в любви.

– Как ты жесток! Не зря тебя считают демоном, Эжен! – давясь слезами, произносила Луиза. – Я бросилась в твои объятия, отбросив всякий стыд и приличия, а ты имеешь наглость сравнивать меня с потаскухами!

– Вот тут ты права! Сравнение с ними совсем не в твою пользу, – язвительно бросал он. – Ах, какие нежности, можно подумать, что я развратил невинную девушку. Да ты лет на семь старше меня, и нечего строить из себя пасхальную овечку. Ты и до меня украшала голову муженька рогами, но почему-то истерики предпочитаешь закатывать именно мне. Уму непостижимо! Знаешь, милая, не моя вина, что ты в свои годы ничего не смыслишь в постели. А твои предыдущие любовники, пожалуй, не знали куда пристроить свой член, дабы не оскорбить его наличием твою утончённую натуру, – издевательским тоном добавлял он, наслаждаясь искажённым страданием лицом любовницы.

Эти ужасные сцены повторялись всё чаще и чаще, доводя Луизу до помешательства. Она готова была кинуться на Бланшара и всадить ему нож в сердце или буквально задушить голыми руками, но не могла и пальцем пошевелить, почувствовав близость его тела. А он, словно её муки доставляли ему удовольствие, вылив целый ушат грязи, циничных, грубых откровений, без всякого перехода овладевал ею. С ухмылкой победителя, глядя как трепещет от страсти его покорная жертва. Бедняжка и представить не могла, что таким жестоким способом Эжен попросту подстёгивает собственную чувственность, поскольку сама Луиза давно не возбуждает его как женщина.

Но даже этот низкий способ быстро наскучил Бланшару. И однажды он прямо у неё на глазах увёз в своём экипаже её подругу Мадлен Рабийяр, очаровательную блондинку, сестру министра финансов. Луиза сама не помнила, как добралась до дома, голова её пылала, затылок ломило нестерпимой болью. Она хотела как можно скорее оказаться в собственной спальне в полнейшей темноте. Упав на кровать, несчастная едва не скончалась от удушья, каждый вздох давался с трудом и вызывал ужасную боль в груди. Да, возможно она не любила Эжена, но от сознания, что этот мужчина своими чересчур умелыми жгучими ласками станет ублажать другую, заставляли Луизу скрежетать зубами. За всю её предыдущую жизнь ни с одним мужчиной она не испытывала подобного. Что она будет делать, лишившись Бланшара? Сойдёт с ума или похоронит себя заживо? Остатки разума готовы были поблагодарить Господа за то, что постыдная связь оборвалась, а тело яростно сопротивлялось потере.