Непристойная рукопись

Кипя от злости, Луиза натягивала чулки, а любовник спокойно наблюдал за ней, потягивая вино. И когда она, изогнувшись и заведя руки за спину, пыталась застегнуть крючки на корсете, Эжен неожиданно взял её за плечи и развернул лицом к себе. Не произнося ни слова, он нежно провёл кончиком языка по её шее, медленно опускаясь к груди, и, добравшись до аккуратного тёмного соска, сжал его губами. Луиза попыталась отстраниться, но её внезапно охватила истома, и дыхание стало чаще.

– Отстань от меня… – пробормотала она. – Я хочу уйти…

– Ну так иди, разве дверь заперта на замок? – прошептал Эжен, опустив руки на её бёдра.

Женщина совсем ослабела, ноги подкосились.

– Ты… ты пользуешься моими чувствами… Это нечестно… – выдохнула она, закинув голову и прижимаясь к любовнику.

– Честность и блуд – совершенно несовместимые понятия, дорогая, – проворковал Бланшар. – Тем более что от первого ты ничего, кроме угрызений совести не получишь, а второе доставляет удовольствие, – добавил он, увлекая женщину на постель.

От желания немедля оставить дом, где с ней так неуважительно обошлись, не осталось и следа. Луиза извивалась, как угорь, не в силах справиться с накатывающими волнами наслаждения. И когда любовник, словно желая совершенно лишить её сил и насладиться властью, выписывая невидимые узоры языком на теле, спустился к треугольнику с нежными завиткам волос внизу живота, женщина сначала тихо, а потом громче и громче начала стонать, даже не слыша своего голоса.

«Вот так, надменная дурочка, – самодовольно подумал Эжен. – Вы все глупы и одинаковы, как дождевые черви. Стоит ткнуть в них соломинкой, начинают сворачиваться кольцами».

И Бланшар начал проявлять грубость, тиская любовницу всё сильнее, уже не заботясь о ней, а в желании получить удовольствие самому. А совершенно потерявшая голову Луиза таяла, изнемогая от нахлынувших ощущений, и совсем не соображала, что пылкость мужчины, не что иное, как способ утолить свою страсть. И он вёл бы себя точно так же, окажись на её месте любая другая.