НепрОстые

признал, что настало время моего поколения и моего выбора. Если сочтешь нужным, можешь спокойно идти даже в тюрьму – подытожил папа без всякой печали. Во время таких ночных разговоров, где согласовывались взгляды на самые важные вещи, меня больше всего нервировало, что папа непрерывно курил, а я не мог себе никак этого позволить в его присутствии. Как раз тогда он подарил мне блок настоящего Мальборо, переданного из Америки. Одной несбывшейся мечтой

из немногих навсегда останется ужасное желание покурить с папой в ночной поездке на машине. Хотя в раннем детстве я ненавидел сигареты как раз из-за папиного курения в автомобиле. Последний раз папа закурил в предпоследней больнице, прямо в палате, как-то так пуская дым по стене, что он собирался под самым потолком, не распространяя никакого запаха. Этим читинским фокусом папа часто пользовался еще на уроках в делятинской школе.

Это были странные сутки. Я ночевал в больнице возле папы. Ночью папа попросил сигарету, попытался курить и осознал, что больше не сможет этого делать. Под утро умер пациент в соседней палате. Он был очень тяжелый, и я помогал дежурным сестрам перекладывать умершего на тележку, отвозить его через длинные коридоры и подвалы в больничный морг, переносить тело на специальный стол. Днем я сбивал папе температуру, накладывая на лоб и запястья

уксусные компрессы. Вечером пришел домой немного поспать. Младший сын выпал из кроватки и разбил себе лоб. На «скорой» мы поехали к дежурному хирургу в детскую больницу. Хирург был пьян. К операционной сестре пришел жених, и они занимались любовью в неизвестно какой пустой палате на каком-то этаже. Новокаина не было. Хирург согласился работать в паре, и мы вместе, удерживая сына и иголку, удачно наложили несколько швов. После операции доктор угостил меня

спиртом, поздравляя с инициацией, и дал пятьдесят тысяч на такси, потому что «скорая» уже давно поехала на свежие вызовы. В каком-то году папиной служебной машиной была старая пятидверная «Волга», списанная со станции «скорой помощи», такие «скорые» ездили перед появлением рафиков. Стекло в передних боковых окнах постоянно западало. Тогда у нас был пневматический пистолет. По дороге из Делятина я наполовину высовывался из окна и на полной скорости стрелял из пистолета по указанным папой

целям, в основном в дорожные знаки. С этим пистолетом мы с братом прожили несколько лет. Ставили на печи в своей комнате несколько пустых спичечных коробок и перед тем, как заснуть, делали по очереди несколько выстрелов прямо из кровати. Проснувшись, мы добивали последние коробки. Юра нарочно стрелял в стену, постепенно составляя вензель королевы Виктории, потому что так делал Шерлок Холмс. Юра в совершенстве выучил все рассказы про Холмса, он мог безошибочно

назвать фамилии даже второстепенных героев, все топонимы и имена собственные усадеб, поместий и замков, упоминавшихся в любом рассказе. Шерлок Холмс разжег в нем интерес к знаниям. Юра начал изучать историю искусств, архитектуру, страноведение, криминалистику, логику, геральдику, вспомогательные исторические дисциплины, дипломатический этикет и протокол, терминологию самых разнообразных областей знания. Он помнил сотни марок вина. На

специальном свитке бумаги Юра выписывал из всех доступных источников имена писателей и названия их произведений. Его интересовали только те, кто писал перед Первой мировой войной и не был украинцем или русским. К пятнадцати годам в списке было две тысячи авторов. Единственный приличный учитель украинского языка и литературы ежедневно водил Юру в театр, на все концерты классической музыки и художественные выставки. Во время гастролей чужих театров мы ходили дважды, а то и

трижды на один и тот же спектакль, если бывали замены актеров в главных ролях. После спектакля мы с Юрой должны были раздавать актерам охапки высоченных ромашек, которые учитель заранее приносил в ведре с водой со своего огорода. На его участочке росла верба, привезенная из Канева, стоял бюст Аполлона. В кабинете этого учителя на каждой парте лежала подборка основных словарей, он требовал, чтобы каждый научился быстро писать печатными буквами и завел

блокнот с выписанными латинскими выражениями. Только на его уроках украинская литература казалась симпатичной. Наша учительница называла нас гнилой интеллигенцией, буржуазными националистами, и мы писали бесконечные диктанты из книжек Брежнева «Малая земля», «Возрождение», «Целина» и «Воспоминания». Мы даже сдавали деньги, чтобы купить комплект этой абракадабры для каждого ученика. В нашем классе были проигрыватель и подборка пластинок с

речами Брежнева. Нам нравилось слушать Брежневское чмокание на увеличенной скорости. Позднее стряслось какое-то безумие с Продовольственной программой КПСС, и мы изучали разные ее аспекты на географии, биологии, истории, химии и физике. Разумеется, писали из нее диктанты на украинском языке. Я перестал делать домашние задания в пятом классе, когда начал серьезно заниматься легкой атлетикой. Тогда же перестал понимать математику и остаток школы провел в