Неравноценный обмен (СИ)

Мо Сюаньюю отчаянно не хотелось, чтобы глава Лань вел Цзинь Гуанъяо в его покои. Однако тело, которое он сейчас занимал, откликнулось на это с радостью. Мо Сюаньюю пришлось поторопиться отодвинуться от человека, который почти прижимал его к себе, дабы тот не почувствовал эту самую радость.

— Не упрямься, А-Яо, — по-своему расценил это движение глава Лань. — Ты выглядишь измученным, и непохоже, чтобы работа у тебя шла хорошо. Я тебя знаю: ты умеешь работать быстро и весьма продуктивно. Когда поправишься, ты легко сможешь наверстать все упущенное. Но если в своем нынешнем состоянии ты допустишь ошибки, то последствия могут быть крайне тяжелыми. Пойдем, сейчас тебе лучше отдохнуть.

Мо Сюаньюю не оставалось ничего, кроме как поддаться власти этих чересчур сильных, пусть и действующих мягко и плавно рук. Глава Лань продолжал осторожно поддерживать его за плечи, пока они шли к покоям главы Цзинь, а внутри Мо Сюаньюя все с большей и большей силой закипало раздражение на то, что никто, включая встреченных по дороге слуг, не видел в этом ничего особенного.

Неужели все зашло настолько далеко? Яо-гэ с главой Лань всегда были достаточно близки — по крайней мере, на вкус Мо Сюаньюя. Однако они все же неизменно держались в рамках строгих приличий. Яо-гэ боготворил своего нефритового побратима, иногда откровенно заглядывая в рот, но не делал попытки сблизиться в ином смысле. Глава Лань же, хоть тот и считался красивейшим из мужчин, всегда казался Мо Сюаньюй начисто лишенным сексуальности. В Мымре, при всей ее манерности, и то было больше страстности.

До покоев главы Цзинь они дошли в молчании. Глава Лань бережно усадил Мо Сюаньюя на кровать, а сам опустился рядом на колени.

— Что вы… что ты делаешь? — встрепенулся Мо Сюаньюй.

Он не знал точно, какие именно сейчас отношения между Яо-гэ и этим человеком, но нефритовая статуя на коленях — это при любом раскладе выглядело слишком немыслимо.

— А-Яо, — мягко произнес глава Лань. — Позволь мне позаботиться о тебе.

Сейчас их глаза оказались почти на одном уровне. Мо Сюаньюй, ошарашенно глядя на собеседника, вынужден был встретиться с ним взглядом.

Глава Лань никогда ему не нравился. И дело было даже не в том, что Яо-гэ обожал этого своего побратима, не обращая при этом внимания на родного брата, а в том, что Мо Сюаньюй имел собственные критерии красоты. И пусть черты лица главы Лань были потрясающе соразмерны и гармоничны до идеальности, Мо Сюаньюй не мог заставить себя согласиться с всеобщим мнением. На его взгляд во внешности главы Лань присутствовала чудовищная фальшь. Он, как, впрочем, и большинство виденных Мо Сюаньюем Ланей, со стороны выглядел светлым, воздушно-прозрачным и неземным. Однако в реальности оказывалось, что в Ланях нет совершенно ничего воздушного. Они были каменно-тяжеловесны, монолитны и закостенелы. При взгляде на них Мо Сюаньюю постоянно вспоминались нефритовые статуэтки, изображающие небесных духов: тонко сработанные, они казались изящными, но стоило взять их в руки, как наступало осознание, что это в каком-то смысле обычный каменный пресс.

Разве место такому рядом с Яо-гэ? Вот кто уж действительно был наполнен светом, причем не холодно-равнодушным, а солнечным, теплым и ярким. Яо-гэ был по-настоящему живым, не то что эти ходящие и говорящие статуи.

Живым… был. До недавнего времени.

Мо Сюаньюй сам не заметил, как в уголках его глаз скопились слезы, а затем по щекам потекли тоненькие серебристые ручейки. Зато это тут же увидел глава Лань, всполошившись окончательно.

— А-Яо, да что с тобой?! — он схватил Мо Сюаньюя за руки, так, что изящные кисти тела Цзинь Гуанъяо буквально потонули в его ладонях. — Тебе плохо? Где болит?

Но Мо Сюаньюй только смотрел на него, почти не мигая, глазами, из которых продолжали литься слезы. Глава Лань ответил ему испуганным взглядом. Он медленно, будто приручая дикое животное, потянул их сомкнутые руки на себя, а затем поднял их к губам. Сейчас, в этот самый момент, Мо Сюаньюй, пожалуй, мог сказать, что одна из черт главы Лань все же по-настоящему красива. Огромные, широко распахнутые темные глаза Лань Сичэня больше не выглядели ни частью нефритовой статуи, ни зеркалом, равнодушно отражающим улыбки окружающих. Теперь они, казалось, принадлежали загнанному оленю, и это придавало всему облику своеобразное очарование. Этот большой, сильный и властный человек, стоящий на коленях перед телом Цзинь Гуанъяо, склонился перед ним всей своей душой.

Вот только души Яо-гэ в этом теле больше не было.

Не в силах больше сдерживать рыдания, Мо Сюаньюй упал в подставленные ему объятия.

========== Глава 9 ==========

Цзян Ваньинь хмурым взглядом окинул открывшуюся ему картину. Цзинь Гуанъяо буквально видел, как в глазах напротив отображаются попеременно пустая золотая сеть, А-Лин, стоящий поодаль, и, наконец, он сам.

— Это еще что? — тяжело уронил свой вопрос Цзян Ваньинь, уставившись на Цзинь Гуанъяо.