Неравноценный обмен (СИ)

Лежа на животе, он чувствовал, как его член буквально вбивается в кровать. Каким бы твердым и жестким ни был матрас, казалось, что все возрастающая эрекция его вот-вот продавит. В какой-то момент Мо Сюаньюй, из последних сил прикусывавший собственное запястье, не выдержал и все же издал приглушенный стон.

Руки на его спине замерли, касаясь теперь кожи лишь самыми кончиками чуть мозолистых пальцев.

— А-Яо? — тревожно спросил Лань Сичэнь. Ритм его дыхания отчетливо сбивался, словно глава Лань бежал до Башни Золотого Карпа от самых Облачных Глубин. — Что-то не так?

Его руки ощущались уже не просто теплыми, а горячими. Спина Мо Сюаньюя тоже горела, своеобразно перекликаясь с жаром в самом низу живота. Мо Сюаньюю казалось, что еще мгновение — и он самым постыдным образом изнасилует матрас.

Не в силах больше терпеть, он ужом вывернулся из-под воздушного прикосновения и, обхватив Лань Сичэня за талию обеими руками, повалил того на кровать. Предусмотрительно не на себя, а рядом. Падая, Лань Сичэнь не издал ни звука, лишь полупридушенно вздохнул. В его широко распахнутых глазах, толпясь, сменяли друг друга самые разнообразные чувства, однако Мо Сюаньюй безошибочно вычленил одно, самое главное: безграничное желание.

========== Глава 11 ==========

У Цзинь Гуанъяо словно открылось второе дыхание. Никогда еще в своей жизни он столь поспешно не улепетывал. В битвах Ханьгуан-цзюня против кого угодно Цзинь Гуанъяо, не раздумывая, поставил бы на Ханьгуан-цзюня. Лань Сичэнь как-то обронил, что, в сущности, место первого из господ по праву должно было бы принадлежать его брату, — и, как бы Цзинь Гуанъяо ни хотелось считать обратное, следовало признать, что Лань Ванцзи своей ежедневной практикой оставил всех прочих заклинателей далеко позади.

Именно поэтому Цзинь Гуанъяо ничуть не сомневался, что рано или поздно, тем или иным способом, каменное чудище будет повержено. Сколько потребуется времени, чтобы Лань Ванцзи обнаружил пропажу, было неизвестно, однако Цзинь Гуанъяо исходил из предположения, что не много. Это на вид брат Лань Сичэня казался пассивным и тяжелым на подъем, но знающим его людям было известно, что его разум в стремительности во много раз превосходил его язык. Несомненно, исчезновение мешочка цянькунь Лань Ванцзи заметит вскоре после окончания боя. На то, чтобы выяснить, что завязки оборвались не сами по себе, уйдет не более мгновения. Сообразить же, что вместе с мешочком пропал и чересчур навязчивый попутчик, — дело и вовсе несложное.

А значит, от преследования и наказания Цзинь Гуанъяо могла спасти только скорость. В каком направлении он убегает, Лань Ванцзи вряд ли догадается, однако на небольшом расстоянии может и почувствовать темную энергию, излучаемую рукой дагэ. Чтобы этого не случилось, Цзинь Гуанъяо несся в сторону Ланьлина подобно зайцу.

Тело Мо Сюаньюя давно уже выдохлось, но его обитателя подгонял страх. Рука вела себя неспокойно, то и дело копошась в мешочке, и Цзинь Гуанъяо каждый раз охватывал ужас от одной только мысли, что он будет делать, если порожденное им чудовище вырвется на волю. У него не имелось ни меча, чтобы защититься, ни музыкального инструмента, чтобы попытаться усмирить ярость дагэ. Прав был Лань Сичэнь, когда предлагал научиться играть еще и на флейте: ее легче носить с собой, а в случае необходимости самый простенький вариант можно было сделать и из подручных средств. Увы, Цзинь Гуанъяо тогда отказался. Он был бы только рад поучиться чему-нибудь у Лань Сичэня, но у них у обоих было слишком мало свободного времени — у Цзинь Гуанъяо, признаться, его не имелось вообще. Кто же знал, что однажды он попадет в такую нелепую, совершенно дурацкую ситуацию?

Цзинь Гуанъяо валился с ног от усталости, однако не рискнул остановиться на ночь. Он лишь купил себе еды, чтобы перекусить по дороге, и продолжил свой путь. Ему необходимо было как можно скорее добраться до Башни Золотого Карпа, где он, во-первых, окажется вне досягаемости Ханьгуан-цзюня, а во-вторых, получит возможность вновь немного успокоить руку дагэ. А затем, оказавшись в безопасности, приступить к решению основной проблемы: как вернуть себе собственное тело, а вместе с ним — и положение.

В Ланьлине было тихо.

То есть, разумеется, город шумел, как и всегда, однако никаких признаков тревоги или мрачных вестей не наблюдалось. После смерти Цзинь Гуаншаня весь Ланьлин был затянут траурными полотнищами, а сейчас город сохранял свою привычную пестроту и веселость.

Цзинь Гуанъяо облегченно перевел дыхание и только сейчас осознал, что все это время подсознательно опасался, что возвращать ему будет уже нечего. Однако прошло уже несколько дней, и если бы его тело было мертво, об этом знала бы уже вся округа.