Неравноценный обмен (СИ)

Вид у главы Лань был самый что ни на есть покаянный, но Мо Сюаньюю его совершенно не стало жаль. В нем ураганом взвились воспоминания о том дне, когда глава Не спустил Яо-гэ с лестницы, а глава Лань просто вышел к ним обоим потом, как ни в чем не бывало. А ведь это было даже не впервые! Мо Сюаньюю неоднократно доводилось слышать сплетню о том, что в самый первый раз, когда Яо-гэ только пришел в Башню Золотого Карпа, его спустили с лестницы по приказу отца. Эта байка всегда ужасала Мо Сюаньюя, а после истории с главой Не он и вовсе старался ходить где угодно, только не по парадной лестнице. Та была слишком огромной, со слишком высокими ступенями. Упади с нее обычный человек — и до подножия долетит только труп. Заклинатели, конечно, крепче обычных людей, но золотое ядро Мо Сюаньюя было слишком слабым, да и у Яо-гэ в юности наверняка оно было не намного сильнее.

Как глава Лань мог называть себя братом Яо-гэ, если ему было наплевать на все это?

Мо Сюаньюй сам не заметил, как поджал губы, так, что они, обычно мягкие и улыбчивые на лице Цзинь Гуанъяо, сейчас вытянулись в тонкую ниточку. А вот глаза он прикрыл совершенно сознательно, чтобы не выдать себя горящим там презрением.

— Я знаю, я неправ! — по-своему расценив оба этих жеста, торопливо продолжил глава Лань. — Я был так уверен, что тело заклинателя неизменно излечивается, что совсем забыл: даже на месте заживших ран иногда остаются шрамы.

Он продолжал сидеть на коленях перед кроватью, на которой расположился Мо Сюаньюй, и вид имел самый что ни на есть смиренный. В его взгляде, устремленном сейчас чуть снизу, отчетливо читалось покаяние.

Внутри тела Цзинь Гуанъяо что-то мучительно сжалось, а потом отчаянно запульсировало. Облик такого Лань Сичэня возбуждал неимоверно, и Мо Сюаньюя начали раздирать противоречивые чувства. С одной стороны, ему было безумно обидно, что подобные чувства в Яо-гэ будил не он сам, а посторонний, по сути, человек. Который, ко всему прочему, не очень-то заботился о своем побратиме. С другой же стороны, сейчас Мо Сюаньюй как никогда остро понимал, что Яо-гэ на это толком и не рассчитывал. Он никому не доверял и никого не подпускал к себе слишком близко. Цзинь Гуанъяо, скорее, сам предпочел бы позаботиться о том, кто заставил его сердце откликнуться.

В этом они с Мо Сюаньюем неожиданно оказались схожи. Все те жалкие несколько раз, когда ему перепадало чужое внимание, его вынуждали становиться «младшим братом». Всем почему-то казалось, что тонкий, изящный, почти по-девичьи хорошенький юноша способен быть только принимающей стороной. В то время как ему самому хотелось и дарить ласки, и — что уж скрываться перед самим собой — подавлять чужую волю.

Возможно, Яо-гэ чувствовал это в своем брате подсознательно. Он не желал ни под каким видом уступать свою доминирующую роль и потому решительно отвергал того, кто претендовал на нее. Облик Цзинь Гуанъяо ведь тоже был обманчив и многих вводил в заблуждение своей миниатюрной хрупкостью.

— Вот, — глава Лань явно начал испытывать неловкость от затянувшейся паузы и чуть суетливым жестом достал из рукава небольшой флакон. — Когда госпожа Цзинь написала мне, что ты нездоров, я первым делом подумал о твоей спине. Я знаю, ты не хотел обращаться к целителям в Башне Золотого Карпа, потому что…

Он запнулся, но Мо Сюаньюй понял его и без слов. Разумеется, Яо-гэ не хотел обращаться к собственным целителям с подобным вопросом. Столько времени прошло, Цзинь Гуанъяо стал не только главой ордена, но и Верховным Заклинателем — а все равно старые сплетни были неистребимы. Все в Башне Золотого Карпа знали о происхождении главы Цзинь и о том, как закончился его первый визит в отчий дом. Попросить помочь со спиной — это не только признаться в том, что собственный уровень заклинательских способностей не позволяет справиться с проблемой, но напомнить всем о том, как подобная травма была получена.

— Но целители Облачных Глубин болтать не станут! — проглотив окончание предыдущей фразы, торопливо продолжил глава Лань. — Сплетни запрещены… К тому же наши целители не знают, для кого я брал эту мазь.

Возникла еще одна неловкая пауза.

Вообще-то Мо Сюаньюя в теле Цзинь Гуанъяо спина не беспокоила — помимо сегодняшнего дня, когда он уснул в столь неловкой позе. К тому же гордость побуждала его презрительно отказаться от запоздалого подношения. Но, в последний момент, уже почти открыв рот, Мо Сюаньюй успел спохватиться, что, возможно, телу Яо-гэ это действительно нужно. В конце концов, за эти дни Мо Сюаньюй ничего не делал, кроме как валялся в кровати да совершал небольшие прогулки по малому саду. Это же не он днями напролет сидел, склонившись над бесконечными орденскими и всеобщими делами.

Тем более…