Неразгаданное сердце

Вирджиния вдруг вспомнила и разговор на повышенных тонах, и отца, пришедшего чуть ли не в ярость, как часто бывало с ним, когда ему кто-нибудь перечил; и мать, тоже разозленную; и хлопанье дверьми, и то, как тетя Элла Мэй уходила из дома со слезами на глазах, но непобежденная и непреклонная в своем решении.

- Я.., помню, - вслух произнесла Вирджиния. - Вы ушли.., из дома.

- Да, дорогая, - подтвердила тетя. - Я ушла и вышла замуж. А к тебе на свадьбу меня пригласила твоя мать.

- Ко мне.., на свадьбу! - Вирджиния замерла. Затем она сказала, как бы сама себе:

- Торт.., упал на меня и.., золото! Голова.., очень болела. Наверное, все из-за той огромной.., уродливой диадемы.

- Когда ты упала, - сказала тетя Элла Мэй, - диадема все катилась и катилась по полу.

У Вирджинии дрогнули губы, раздался слабый, дребезжащий смех.

- Я всегда считала, что диадемы до смешного бесполезны! - улыбнулась тетя Элла Мэй.

- Мама.., называла ее.., короной, - вспомнила Вирджиния, и они вместе рассмеялись. Внезапно смех оборвался.

- Мама! - испуганно вскричала Вирджиния. - Она.., рассердится.., что я заболела... Почему.., она позволила мне.., быть здесь?

Тетя отошла от кровати.

- Поговорим об этом в другой раз, детка.

- Нет, сейчас, - настойчиво потребовала Вирджиния. - Я хочу.., знать. Она.., сердится, ведь так?

- Я не хочу тебя огорчать, - произнесла тетя Элла Мэй своим мягким голосом. - Но твоя мама больше не сердится, Вирджиния, детка. Она.., умерла!

Вирджиния уставилась на нее, пораженная.

- Умерла! - медленно проговорила она. - Мне и в голову никогда не приходило, что мама.., может умереть. Она всегда казалась такой сильной.., такой.., такой несгибаемой. Так вот почему.., я с вами?

- Да, дорогая.

Позже Вирджиния считала, что, прежде чем она узнала о случившемся, прошло несколько дней, состоявших из вопросов, недосказанных фраз, ответов, которые, как ей казалось, не пугают или расстраивают, а только усыпляют. Но на самом деле, как потом поведала ей тетя Элла Мэй, Вирджиния благодаря своей настойчивости узнала правду всего сутки спустя после того, как пришла в сознание.

- Когда ты упала в обморок, - рассказывала тетя, - твоя мать ужасно рассердилась и расстроилась. Она решила, что ты притворилась больной, чтобы не встречать гостей, а упала просто из-за неуклюжести. Она пришла в ярость, увидев диадему на полу, и еще больше разбушевалась, когда убедилась, как трудно поднять тебя на ноги.

- Дальше! - прошептала Вирджиния.

- Твоя фата и платье мешали, но наконец, когда удалось поднять тебя с пола и отнести в маленькую приемную за гостиной, в которой собрались все гости, твоя мать неистово кричала, что свадьба продолжается. "Вирджиния присоединится к нам, как только придет в себя! Пусть кто-нибудь останется с ней; мне все равно кто". И тут я выступила вперед и предложила приглядеть за тобой. "Ах, это ты, Элла Мэй? - сказала твоя мать. - Ты должна знать толк в таких делах, ведь у тебя такой большой опыт. Поставь этого ребенка на ноги как можно быстрее!" И она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Но когда я взглянула на тебя, то ясно поняла, что поставить тебя на ноги не удастся еще очень долгое время.

Когда появились врачи, - продолжила тетя Элла Мэй, - у них нашлось много мудреных названий для твоей болезни, но я тебе скажу по-простому. В течение многих лет тебя набивали всякой всячиной как рождественскую индюшку, а это яд для организма. Сахар, жирное молоко, паштеты, деликатесы вместе с вином, которое велели принимать твои лекари, превратили то, что от природы было молодым здоровым телом, в гору больной плоти устрашающих размеров. И не только твое сердце не выдерживало; отравленная кровь питала мозг, да прибавь к тому же беспокойство и переживания из-за твоей свадьбы; все это привело к тому, что мы, деревенские жители, называем горячкой.

Вирджиния слегка вздрогнула.

- Горячка! - воскликнула она. - Так значит, я была не в себе?

- Ты бредила, - пояснила тетя. - Почти все время говорила о деньгах. Эту тему я никогда особенно не любила, а теперь так просто не выношу.

- Мне казалось, что на меня льется золото, когда я падала, - сказала Вирджиния. - Я ясно помню. И торт тоже опрокинулся.

- То огромное сооружение из белой несъедобно-сладкой массы! - воскликнула с улыбкой тетя. - Это самое лучшее, что могло с ним случиться!

- Значит, я так и не вернулась на торжество! - сказала Вирджиния. - Мама, наверное, бушевала.

- Она так разозлилась, что ночью с ней случился удар, - ответила тетя Элла Мэй.

- О, господи! - всхлипнула Вирджиния. - Бедная мама! Должно быть, я ужасно ее разочаровала.

- Боюсь, что так, - согласилась тетя.

- Она никогда не любила меня, - 4" призналась Вирджиния, - хотя часто повторяла, что балует меня. Но ее любовь проявлялась только в подарках, когда я делала то, что она хотела. Мне никогда не разрешалось делать то, что я хочу. Боюсь, у вас будет шок, тетя, но я не испытываю жалости от того, что она умерла. Она всегда вызывала во мне только одно чувство: как будто меня с головой накрывает бегущая волна, от которой нет никакого спасения.