Неровный край ночи

У него вдруг перехватывает дыхание. Голос Антон переходит в шепот и едва касается рта. Но его душу обжигает огнем, а сердце наполняется льдом, сотрясая все тело… Он говорит увереннее:

– Чьи сообщения? Какой стороне вы служите?

Эмиль улыбается.

– Антон, мой дорогой друг. Этот вопрос делает вам честь, но как вы можете сомневаться, что я служу Богу? Я всегда служу Господу.

Это может значить лишь одно – при помощи Святого Духа, просветленный, Антон видит теперь с кристальной ясностью, словно в столпе света с Небес – отец Эмиль не служит Национал-социалистам. Он не гауляйтер, не толстый Франке в своем мебельном магазине – не послушная собачонка Гитлера.

– Вы в сопротивлении? – слова вырываются у него, наскакивая друг на друга, чуть не со смехом, а глаза горят от слез. – Здесь действует сопротивление?

Теперь очередь Эмиля положить руку на плечо Антона и привести его в чувство, посильнее сжав плечо.

– Конечно, действует. Поистине, вы мой друг. Конечно, мы сопротивляемся. Любовь Христа не может быть так легко стерта из этого мира, только не рукой человека. Понадобится сила куда мощнее НСДАП, чтобы потушить наш свет.

– Кажется, что силы мощнее нет. Я уже почти начал в это верить.

Его слезы теперь текут свободным потоком, но он их не стыдится. Святой Дух не допускает стыда в Его исцеляющем и священном присутствии.

– Вы почти начали верить, но не вполне.

Антон медленно качает головой. В настоящий момент у него нет слов, он охвачен священным трепетом и облегчением.

– Есть сила более великая, Антон, – я обещаю. В этом мире есть сила, которую не победить никакому злу.

День ото дня она поднимается. Подобно приливу, она зыбится. Каждая вспышка насилия, каждая смерть, каждый новый акт бесчеловечности выжимает из нас еще одну каплю решимости, даже тогда, когда нам кажется, что наш дух иссушен и мертв. Мы плывем вместе, мы перемешиваемся; жгучая соль, вымытая нашими слезами, и всхлипывание наших голосов, напряженно стиснутые челюсти, поток нашего отчаяния. Мы – река, размывающая их берега. Мы не позволим удерживать нас. Есть более великая сила. Имя ей – Widerstand, сопротивление. Имя ей «Белая роза» и Серый орден, имя ей Неповиновение. На улицах Мюнхена и Берлина, мальчишки, несломленные, бьют кулаками по лицам Гитлерюгенда, мы зовем их Пиратами Эдельвейса. Имя этой силы Непокоренные, Непоколебимые, имя ей отец Эмиль и Антон.

– Вы сделаете это? Будете носить мои слова? Плата очень хорошая, можете мне поверить.

Он кивает. Что еще он может сделать, кроме как согласиться?

– Я буду делать это не ради денег – не только поэтому.

Снова Эмиль улыбается.

– Нет, конечно, не поэтому. Из всех людей вы тот, кто слушает глас Божий.

Воистину, благодаря духу Господнему мы полны силы, и справедливости, и мощи. Слышите нас, главы палаты Власти и принцы палаты Подавления, надругавшиеся над справедливостью и извратившие идею равенства. Вы строите нашу нацию на крови и пятнаете мир беззаконием.

Несомненно, дух его воспламенен – в ушах звенит глас Божий. Он говорит:

– Когда я приступаю?

16

Первое задание ведет его в Вернау через пару недель после разговора. Город находится всего в нескольких километрах – достаточно близко, чтобы идти пешком – но ощущение такое, словно он в другой стране, в другом мире. Городок сильно напоминает Унтербойинген, с его старыми побеленными домами и духом средневековья, – но с первого взгляда Антон может определить, что население Вернау по крайней мере вдвое больше, чем в его родной деревне. Чувствовать себя чужаком заставляют Антона не дома или люди: причина в тревожном ощущение, что за тобой наблюдают. В долгом пути из Унтербойингена он и представить не мог, что будет чувствовать, как ему спину сверлит чей-то взгляд. И теперь, с этой зудящей точкой между лопаток, он не может понять, реальна ли опасность, или это игра его лихорадочного воображения.

Отец Эмиль дал ему ряд наставлений для этой работы, чтобы Антон научился беспечной походке, дружелюбному кивку головой и улыбке, которая позволит ему оставаться незамеченным в Вернау. Они также тренировались, чтобы рукопожатие прошло гладко, и маленькая сложенная бумажка незаметно скользнула из одной руки в другую. Эмиль провозгласил, что Антон готов, но сейчас, когда он прибыл в Вернау, его разрывает от сомнений, он вздрагивает при каждом звуке – будь то удар топора в лавке плотника или лай терьера из открытого окна наверху.

«Спокойно, – напоминает он себе. – Веди себя как можно более естественно. Нет ничего особенного в том, чтобы навестить кого-то в Вернау». Он всего лишь пришел забрать копию музыкального произведения у священника в Вернау – у них здесь тоже есть орган.

Такой предлог отец Эмиль придумал для этого визита. Нотные страницы и еще одно небольшое, незначительное порученьеце…