Нерозначники(СИ)

-- Шутканул я для-ради-то... -- испугался Кит и со страху чуть было вильховку в снег не посадил. Выровнял в последний момент и оправдывается: -- Да я что, можа, он сам жить не желает?..

Вильховка под телом Ильи выгнулась погибельно, посерёдке в снег осела, а всё же выдержала. Но тут новая закавыка приспела. Вильховка Кита вдруг не совсем справная оказалась. Илья на ней так же видимым и остался для обычного глаза... Как вот теперь с ним лететь? Лесной народец смешить, что ли? А если человек на пути попадётся? И подумать страшно. Однако нашли выход.

Зарубка 12

Беда не приходит одна

Вволю похозяйничала ледовитая Стынь. Кругом, куда ни кинь глазком, белёшенькая узористо-вытканная земля. Лес в туманной, морозной роздыми замер и не колышется. Деревья, кустарники -- иссиня белые, искрятся, переливаются на солнце. Справа чередой белые полянки замёрзших озёр виднеются. А вон змейкой петляет выбеленная дорожка реки. Обрядилась с боков хрустальными взъерошенными зарослями тальника, ивы, ракиты и ускользает далеко-далеко, насколь глаз хватит. Тихая, уснувшая, вчера ещё шумливая речка. Наглухо упрятала её Стыня под тяжёлой пластушиной льда, теперь не скоро вырвется.

Вершам и Киту всего этого не видно, потому как вильховка низко летит, по-над самым снежком правит, между деревьями лавирует. Где кусты или снежные заструги встречаются, она повыше берёт, а так всё больше к земле жмётся. А по-другому и нельзя. Это когда без Ильи летели, тогда для обычного глаза не видно было, а сейчас приметно. Ещё бы такое смотреть! Представь: по воздуху без всякой там оснастки, без крыльев, без другого чего, что у людей там напридумано, летит -- нет, не то -- плывёт недвижно какой-то человек, да ещё и спит... Кому из людей такое видение выдержать и умом не повредиться? То-то. Верши и сами понимают, что случись такое, потом не отвертеться. Сторожко и летят. Правда, скорость у вильховки всё равно знаткая -- деревья так и мелькают, и разглядеть не успеешь.

Скоро и к месту прилетели. Недалеко от дома Елима вильховку посадили, на самом краю леса. Мираш сразу к Елиму поспешил. Надумал он Оляпке или Сердышу наумку дать, чтобы они, значит, случайно в лесу на Илью наткнулись... Ну и чтобы, само собой, Елима к погибающему привели.

Ну а тут весь план порушился. Мираш мыслительное послание прислал, что, дескать, Сердыш на издыхании, а Оляпка от него ни на шаг не отходит. Словом, ничего не получится, нужно новое придумывать.

-- Надоть нам в человеков рядится для-ради-то, -- робко сказал Кит, -- и нести его в избу. Мол, нашли... в снегу...

-- В человеков? -- недоумевая, спросил Ма-Мар.

-- А то ж, верное дело. Проще простого...

-- Простое, конечно! -- Ма-Мар даже развеселился. -- Это для меня! А как ты будешь свою кромешью шкуру менять? Горазд ты шутить!

-- Ну, а можа, и могу... -- скромно потупился Кит. -- Из меня, можа, хоть что и-сделать можноть... вот... хошь девицу каку, красавицу, для-ради-то...

-- "Девицу", -- передразнил Ма-Мар. -- Ты хоть... -- и не успел договорить -- видит: заместо Кита девушка, красоты необыкновенной, стоит.

Краше Лукерьи даже. Глаза у неё особенно примечательные: большие такие, как у совы-ушаньи, и голубые как васильки. Реснишки у девушки длинненькие, и кверху кончики завёрнутые, так, что до бровок достают ажно. Хлопает она ими, это веерами всё одно. И улыбка до того приятная! Теплоты в ней много, загадочности. И вся-то красота естественная, ни красок каких, косметики там, макияжу, ни драгоценностей -- всё природное, настоящее...

-- Ну... как я?.. -- робко спросила красавица и покраснела густо.

И голосок тоненький, скромный, с теплинкой доброй.

-- Не может быть... -- ошарашено прошептал Ма-Мар. И смотрит, смотрит, глазами буравит всё одно.

Девушке неудобно под таким-то взглядом, неуютно стало, принялась суетливо платье поправлять, вырез на груди теребить. Волосы в пучок собрала, на плечо переложила, потом на другое, а и неладно ей показалось, обратно на плечи откинула. И уж пунцовая стала.

А у Ма-Мара, наоборот, вся краска с лица схлынула.

-- Ты... Кит...эта... назад давай, -- заплетаясь языком, промямлил он.

Кит обратно и перевернулся, снова лесовином стал.

Оно, знаешь, и впрямь удивительно. Кромешники, они, известно, как и верши, обычному глазу являться могут. То, что недозволенно им, тут уж другая закавыка. А так дело пустяшное: запросто может кромешник себя животинке показать (и человеку, но это опасно для кромешника). Ну, а чтобы образ менять и в скудельное тело рядиться -- это только вершам и верховным доглядателям под силу. Это в сути, стало быть, заложено. Ещё Шипиш Переплёт так может, но он-то не рядовой кромешник. А Кит пусть и бывший кромешник, а возможностей у него всё равно маловато. Словом, неправдоподобие какое-то. Не то что-то здесь, не то.

-- Ну, Кит, не ожидал! -- Ма-Мар вовсе по-другому на него глянул. В глазах и удивление, и уважение какое-то, да и страх даже -- всего тут. Спросил, заискивая всё одно: -- А ещё что умеешь?