Нерозначники(СИ)

-- Мало ли, -- важно отозвался Кит. И тут, словно главенство к нему перешло, наставлять взялся: -- Надо нам для-ради-то в охотников обернуться. Мол, охотники мы. А энтого, -- Кит ткнул пальцем в сторону Ильи, -- в снегу нашли. Думали, всё, баста, околел, ан нет -- видим: дыхание, сердце стучит, живой, мол. А мы... -- Кит вдруг замолчал и опять заробел. -- Всё равно ничего не получится... Елим этих охотников на дух не переносит. Другое надо ладить для-ради-то...

Стали вместе тельмить. Сдаля посмотришь -- вовсе крепко озадачились. Может, и придумают что. Да уж непременно придумают!

* * *

Елим с Оляпкой возле Сердыша всю ночь провели. Под утро только и заснул старик. На тахту прилёг и долго глаза не закрывал, пока не забылся.

Оляпка тоже чуть задремала. Вон как беспокойно спит. Взрыкивает то и дело и лапами отбивается. Наверно, с волками воюет.

Так и есть. Тех волков, что сбежали, Оляпка по всему лесу гоняет. Один с испуга даже на дерево залез. Сидит там, на суку, сжался в комок, хвост к пузу прижал и дрожит так, ажно ветла вся ходуном ходит. Другой волчина в сугроб зарылся, притаился там, думает -- не найдёт его Оляпка. Надо же быть таким наивным!.. Оляпка его оттедова за хвост выволокла, покрутила над головой сколько-то разов да как хрястнет о ветлу!

Тут, правда, Оляпка вдруг проснулась, вскочила сейчас же и к Сердышу кинулась. Заполошенно обсмотрела его, ткнулась легонько носом в живот, проверила, знобится ли и температура как печёт. Сердце послушала. Сердыш уже спокойно дышит, веки только мелко подрагивают. Хотела Оляпка лизнуть Сердыша в нос, да разбудить побоялась.

Потом опять ненадолго забылась. Вовсе уж другой сон ей привиделся. Волков уже и в помине нет, лето вокруг, солнышко припекает. Оляпка из речки выбралась, после купания-то, воду с шёрстки стряхнула, глядь: Сердыш со стороны полянки пёстрой подбирается... И не хворый совсем, здоровёхонький. Глаза горят, а в зубах у него огромный букет цветов...

Спи, Оляпушка, спи. Через минуту всё равно опять вскочишь. Хоть немного отдохни.

На рассвете Сердышу вовсе худо стало. Опять огневица подступила, жечь принялась, трясти в судорогах. Оляпка вокруг него, подвывая, забегала. Потом забралась передними лапками на лежанку и легонько лизнула Елима в щёку.

Вздрогнул Елим и проснулся, сразу и к Сердышу кинулся... да и всё понял. Тихо к печке прошёл, глаза от Оляпки прячет, трясущимися руками в топку хворостину подкладывает... и вдруг выронил собранные лучины. Повернулся -- в глазах слёзы -- и заговорил тихо и пришибленно:

-- Плохо дело, Ляпушка. Видать, волк энтот -- будь он неладен -- заразу каку занёс, инхвекцию. Заражение крови ужо, похоже, пошло. Думал, пронесёт, а оно вона как...

Оляпка взвыла. На Сердыша, обезумев, глядит, и будто самой ей больно. Каждая судорога Сердыша в ней отдаётся. Сама дрожит, коготками о доски мелко постукивает, и шерсть у неё на холке вздыбилась. Умоляюще на Елима посмотрела: ты же человек, ты же всё можешь!

-- Температура-то спала, думал... а оно вона как... -- отрешённо повторял старик. -- А оно вона как...

В этот-то час и появился Мираш у Елима в избе.

Мираш маленького росточка себя сделал -- с муравья, не больше так-то. Не захотел он, знаешь, чтобы Елим его видел. Зашёл в избу к старику, а тут всё и узнал... Понял, конечно, какая беда стряслась.

Тонкое зрение себе сделал, глядит на Сердыша: вовсе худо дело. Кровь, даже в алокровных жилах, с фиолетовым отливом. Такую по телу пускать, для сердца пытка страшная. Да и само вон накипью синюшной охвачено. А царь-жила,как в гармошку сморщилась. Если бы кто глянул на этот страх, испугался бы. А светящийся комочек -- живика мечется по органам телесным, точно паника её обуяла.

Мираш когда лесовал, частенько наносную болезнь лечил. От грызи, от срыву, от свербежа запросто целил. Подранков выхаживал, -- случалось, и эпидемии прогонял. Вот и решил болезнь отвести. Дело-то пустяшное, да только время на то необходимо, ну и чтобы не мешал никто. В тайности, стало быть, надобно всё совершить.

Верша сразу на Оляпку глянул... и той вдруг почудилось, что за входными дверями чужой притаился... Выбежала она в сенцы и вдруг видит: миска малированная её... полнёхонька котлет мясных. Во дела... Хотела Оляпка мимо проскочить -- некогда, а тут, как назло, запах уловила. Ох и умопомрачительный, так и душит, так и душит!.. "Да что ж это такое! Это невыносимо! Тёпленькие, наверно..." -- подумала так-то, и у неё враз ноги подкосились... Силы в них вовсе не стало.

И потянула её к миске какая-то неведомая сила... Но Оляпка из последних сил упёрлась лапами -- не пойду, дескать, и всё, ешьте сами котлеты эти. Делайте со мной, что хотите! А миска вдруг... сама подскочила, прямо перед носом установилась.