Несбывшийся ребенок

Существуют две возможности…

Мы — немцы!

И у нас есть только две возможности:

или мы настоящие немцы, или ненастоящие.

Если мы настоящие немцы, значит, все порядке; если мы ненастоящие немцы,

то у нас есть две возможности:

или мы верим в победу, или не верим.

Если мы верим в победу, значит, все в порядке; если мы не верим,

то у нас есть две возможности:

или мы берем веревку и живо вешаемся, или не вешаемся.

Если мы берем веревку и живо вешаемся, значит, все в порядке; если мы не вешаемся,

то у нас есть две возможности:

или мы прекращаем бороться, или не прекращаем.

Если мы не прекращаем бороться, значит, все в порядке; если мы прекращаем,

то у нас все еще есть две возможности:

или красная метла, следующая за англо-американскими войсками, сметет нас с лица земли, или Сталин загонит нас на каторгу в ледяную сибирскую пустыню.

Если нас сразу сотрут с лица земли, это по сравнению с каторгой не так уж плохо; если погонят в Сибирь или еще куда-то,

то у нас есть две возможности:

или сдохнуть по дороге, или выжить.

Быстрая смерть в таком положении — уже удача; если же она не придет,

то остаются две последние возможности:

или работать на варваров до конца своих дней, без надежды увидеть семью и Родину, или, как только представится возможность, пытаться бежать и получить выстрел в спину.

Поскольку в обоих случаях конец — могила, то больше никаких возможностей нет.

Значит,

нет двух возможностей.

Есть только одна!

Мы обязаны выиграть войну, и мы можем это сделать! Весь германский народ, и мужчины, и женщины, должен собрать свое мужество и доказать готовность следовать приказам и бороться.

Во имя нашего будущего и будущего наших детей! Иначе все мы канем в большевистский хаос![22]

* * *

— Что это? — спрашивает Юрген.

— Ничего, — отвечает Зиглинда.

Она идет в гостиную и бросает листовку в печь. Из головы не выходят слова, спрятанные в жестяной коробке: «поражение», «милосердие», «скорбь», «Версаль», «прости» — крошечные обрывки, неправдоподобно маленькие, словно выпавшие молочные зубы. Из закушенной губы сочится кровь.

Вечером Зиглинда спускается в подвал, который служит им убежищем. Только стены там ненастоящие, они наскоро сложены из кирпичей, не скрепленных раствором, так что, если бомба попадет в дом, если завалит вход и пожар высосет весь воздух, можно будет легко попасть к соседям. А если и там будет не лучше, можно пройти еще дальше, и еще. У всех домов на их улице такие подвалы, во всем городе: фальшивые стены, обманные выходы. (Всегда есть запасной выход — веревка, револьвер, ампула с ядом.)