Несколько месяцев — целая жизнь

— Необыкновенно вкусно.

— Все очень свежее.

— Кушайте, дети. Витамины очень полезны. Я Лилюсе покупаю поливитамины. Она такая анемичная.

— Наш сын здоров, но недавно сильно простудился. Свекор, вы понимаете, старый человек, не проследил за тем, чтобы Петрусь сменил намокшую обувь.

— Сколько хлопот с этими детьми! Я уже теперь волнуюсь по поводу перехода в старшие классы школы. Я уговариваю Лилюсю, чтобы она приняла участие в олимпиаде по языку и литературе, это дает дополнительное преимущество.

Петрек почти уверен в том, что Лилиана посылает своей матери гневный взгляд. Наверное, она не любит таких разговоров о себе, а может быть, ей стыдно, что их слушает Петрек?

Совсем по-другому было за столом у Лесневских, у Славека, у Мариана, у Кароля. Съедали все быстро, долгие разговоры не велись, не нужно было без конца сидеть над тарелкой, измазанной салатом и майонезом, галстук не давил шею, дурацкие кремовые рукава не пачкались от соприкосновения со скатертью. А напротив сидела не какая-то Лилюся, а Эля.

— Кофе или чай?

Сейчас отец предложит смотреть слайды, сделанные во время прежних экскурсий.

— Жаль, что у меня еще не проявлены пленки нашей поездки. Приятно было бы вспомнить общие переживания.

— В Румынии очень много сделано в области туризма. Можно позавидовать.

— Но обслуживание неважное. Вы помните тот случай с официантом?

— Это было возмутительно.

— Наш гид хорошо поставил его на место.

Щелкают сменяемые в проекторе слайды. Вартбург, Дрезденская галерея, Бранденбургские ворота в Берлине. Унтер-ден-Линден, ежегодная выставка цветов в Эрфурте — все это Петрек видел сто раз. Почему отец никогда не привез показать эти свои слайды дедушке, дедушке понравился бы Эрфурт, клумбы с живыми цветами, картины и коврики из стелющихся по земле растений, бассейны с чашечками розовых, желтых и ярко-красных водяных лилий.

А может быть, эти слайды напомнили бы ему еще кое-что? Если бы он увидел на слайдах море, то самое, серое с белыми барашками море, которое когда-то выбрасывало на берег разбитые лодки, развороченные ящики и утонувших людей, что бы он тогда сказал?

— А теперь, обратите внимание, Венгрия, — объявляет отец.

Проекционный аппарат щелкает все быстрее.

— Долина Дуная, на холме руины замка. Это под Балатоном, очень мелкое озеро. А это остров Маргрит, здесь известные бассейны с подогревом воды и искусственной волной. Парламент. Собор святого Стефана. А это ресторан в народном стиле, с цыганским оркестром. Стадо свиней в пуште. Мотель недалеко от Сегеда, где мы жили два дня. Очень современный, не правда ли?

Потом идет Болгария. Мавзолей короля Владислава Варненчика, общий вид комплекса гостиниц на Золотом берегу, порт в Бургасе, собор Александра Невского в Софии, вид на огромный массив Витоша из окна автобуса, толстяк, под тяжестью которого сгибается маленький ослик, дегустация местных вин в тырновских подвалах. Тырново тоже есть: покатые шиферные крыши, узкие улочки.

Главная фигура на всех слайдах — мама. Она стоит под липами на Унтер-ден Линден, она нюхает цветы в Эрфурте, осматривает галерею, купается в Балатоне, пьет вино из раскрашенного кувшинчика, позирует на фоне золотых куполов церкви, на фоне пальм и осликов. Отец появляется изредка, слайды с отцом неотчетливые и темные — мама никак не может овладеть фотоаппаратом.

— Очень мило, хорошо иметь такое на память. Мы просто снимали, но это не то же самое.

— Золотко мое, я давно уговариваю тебя делать слайды. Наконец-то, пан Генрик, вам удалось убедить мою жену, что слайды лучше, чем альбом.

Зажгли свет, и на столе появляется торт. Он в самом деле выглядит великолепно: белое и красное, взбитые сливки и смородина, пунцовые блики играют на гранях хрустальной вазы.

— Свекор страстный садовод, — принимается за свое мама. — Его плоды вне конкуренции. Покупная смородина никогда не бывает такой спелой и ароматной. Сейчас вы сами в этом убедитесь.

Когда очередь доходит до Петрека, он отодвигает тарелку. Он не хочет торта.

— Ты отказываешься от торта? Что с тобой происходит, Петрусь?

Может, рассказать маме, что с ним происходит? Петрек помнит, что говорила пани Михалина, он хорошо помнит, он ничего не забыл. Этот торт не должен быть из дедушкиных ягод. И не должны его есть эти загорелые чужие люди, эта тощая Лилюся с мрачным взглядом. Дедушкин сад — это дедушкин сад, он не имеет ничего общего с этими гостями, с этой хрустальной вазой, с отцовскими слайдами, с этими разговорами. Это… это хуже поломанных цветов, ведь цветы были для Эли, а у Эли есть что-то общее с дедушкиным садом, во всяком случае, для Петрека.

— Вина я не пью, спасибо. Я за рулем, вы понимаете.

— Одну рюмочку всегда можно.

— Исключено. Мало ли что случится. Вы пока не на колесах, поэтому не представляете себе, к чему может привести алкоголь.

Губы отца неприязненно сжимаются, он не любит, когда ему напоминают о том, что у него еще нет машины. Сам он может говорить на эту тему, но другие не смеют.

— Чудесный торт. Можно попросить еще кусочек?

— Я возьму рецепт у пани Ванды.

— С величайшим удовольствием.