Несколько месяцев — целая жизнь

Лилиана несколько раз ковыряет ложечкой свой кусок торта и отставляет тарелку.

— Ешь, — обращается к ней Петрек сдавленным шепотом. — Раз взяла, должна съесть.

— Не должна. Ты тоже не ешь.

— Я — это другое дело.

— А откуда ты знаешь, что я — не другое дело.

— А вот знаю.

— Лилюся, расскажи коллеге, что ты видела на экскурсии. — У матери Лилюси светлые волосы, почти белые, на запястьях рук позванивает множество серебряных колец, она ест с большим аппетитом, охотно смеется. — У Лилюси прекрасная память.

— И что ты видела?

— Много чего.

— А конкретно? — У Петрека большое желание разозлить эту Лилюсю, поэтому он спросил, что она видела, и поэтому спрашивает ее дальше, хотя он вовсе не интересуется ее впечатлениями от путешествия.

— Конкретно можешь посмотреть в учебнике географии.

— Представь себе, я уже смотрел.

— Вот и хорошо.

— Ты всегда такая остроумная?

— Такая же, как ты.

Взрослые горячо обсуждают ту самую пани Малиновскую, которая переодевалась трижды в день. Говорят, что это двоюродная сестра кого-то из отдела кадров, страшно нахальная, абсолютно не воспитанная. Просто скандал, что пришлось путешествовать в таком обществе! Как будто важнее этих ее тряпок в мире ничего нет! Вы представляете себе, она отказалась от коллективной экскурсии на виноградник, она боялась, что измажет свой брючный костюм. И два часа сидела в автобусе на жаре, так ей и надо!

— Мне хочется когда-нибудь поехать в деревню, — неожиданно тихим голосом произносит Лилюся.

— А ты ни разу не была?

— Я была в Криннице Морской, но давно, и это, в общем, не деревня.

— Ну и глупо, что не была. Поезжай когда-нибудь.

— Может быть, когда стану взрослой.

К торту она больше так и не притронулась.

— Ну что ж, дорогие хозяева. Мы тут заболтались, а завтра рано на работу. Теперь вы должны нас обязательно навестить когда-нибудь. С сыном, разумеется. Сердечно приглашаем.

— Благодарим за приглашение.

После ухода гостей отец сердито говорит:

— Какой тон! Кто бы подумал! И машиной не могли не похвастаться.

— А Петрек, конечно, извозился, как поросенок. О! О! — Действительно, на кремовых рукавах видны следы соуса и взбитых сливок. — И слова никому не сказал.

— Дочка Янковских тоже ничего не говорила.

— Извини, Генек, но она поздоровалась, как человек, локти на стол не ставила, соусом не облилась. В этой твоей деревне ребенок совсем одичал, страшно его людям показывать.

— Почему в моей? Ты сама предложила, чтобы его опять туда отвезти. Я был против, если ты соизволишь себе припомнить.

Когда отец говорит почти шепотом, это значит, что он задет за живое.

— Против! Против! Но я не помню, чтобы ты предложил что-нибудь другое. Ведь нельзя оставить ребенка одного на месяц в пустой квартире.

— Я у себя на работе достал путевку в лагерь, и ты могла бы постараться на первую смену.

Чем тише говорит отец, тем больше повышает голос мама.

— Сколько раз я могу повторять, что у нас ограниченное количество мест? Мне дважды отказали! Ты не помнишь?

Каким-то образом они все же приходят к согласию, что действительно и в этом году Петрек должен был поехать к дедушке, не о чем спорить. В их споре нет ничего необычного, это повторяется каждый год после их возвращения из поездки… Маме всегда надо сказать что-нибудь об этой твоей деревне и о том, что Петрек совсем одичал за три недели, а отец начинает отвечать шепотом и доказывать, что идея послать Петрека к дедушке принадлежит маме. Странно только то, что сегодня разговор проходит в присутствии Петрека, обычно родители разговаривают, отправив его спать. Это не значит, что он их не слышит, но, по крайней мере, они могут так считать. Сегодня так считать нельзя.

— Ну, ты сам видишь, как нам из-за тебя туго приходится! — Зевая, отец перекладывает на Петрека часть вины за свое препирательство с мамой. — Хлопот с тобой много, а что взамен?

Когда наконец все утихает, Петрек прокрадывается в кухню и забирает остаток торта к себе в комнату. При свете уличных фонарей и фар от проезжающих автомобилей он ест сливки и смородину, не ощущая никакого вкуса.

Ветеринар в деревне говорил о счастье, что-то очень важное было в его словах. Дедушка уверял, что для него сад — это не просто сад, а что-то совсем другое, правда, он не объяснил, что именно. Для родителей сад был местом, где растут сочные ягоды, фрукты и овощи, при случае их можно взять в Варшаву, угощать гостей, консервировать, они ничего не стоят и гораздо лучше, чем из магазина. Ну, а для него, Петрека? Что для него значат дедушкины сад и дом? Что?

…На вокзале толпа взволнованных родителей. Похоже было, что кругом одни только родители, отъезжающие в лагерь дети совсем потерялись в их толпе. Потом оказалось, что есть и они, навьюченные сумками и чемоданами. Суета в вагоне, и наконец все в порядке.

— Напиши!

— Смотри не простудись!

— Я положила тебе запасной свитер.

— У тебя в рюкзаке открытки с написанным адресом.

Ребята высовывались из окон, обещали, что напишут, что не простудятся и что будут носить сразу по два свитера.

— Слушайся воспитателя, не капризничай за едой и не делай глупостей. Держись!

— До свидания, Петрусь!