Несколько слов о лингвистической теории 30-х: фантазии и прозрения

Все стадии интерпретируются через процесс выделения личности из первобытного коллектива и осознавания раздельности человека, живого существа и предмета. Иначе говоря, это разложение первичного диффузного целого. Важно, например, что некие недифференцированные частицы принимают значение отнесения к общественной собственности, тогда основа освобождается от этих показателей и ее семантика делается более четкой. С. Кацнельсон особенно большое внимание уделяет различению отчуждаемой и неотчуждаемой принадлежности [Кацнельсон 1936]. «Абсолютные формы имен и глаголов возникли в результате разложения первобытно-коммунистических отношений» [там же: 88]. В сознании происходит отчленение Я от Не-Я. Однако есть в каждой эпохе и господствующие речемыслительные установки. «Во все периоды развития человеческой речи выделяются эпохи, характеризуемые господствующим мировоззрением. Такие эпохи именуются стадиями» [Мещанинов 1929: 18].

Марристы считали основой языка социальность (совместный труд). «Не только развитие звуковой речи, но и само возникновение ее покоится не на физиологических особенностях, изначально присущих отдельным расам, а на социальной основе» [Мещанинов 1930: 9]. В послевоенные годы социальный момент декларируется еще резче: «Являясь важнейшим средством человеческого общения, язык социально обусловлен во всех своих частях, не исключая построения отдельных фонем» [Мещанинов 1949: 31].

Именно поэтому критике подвергается Ф. де Соссюр, который изменчивые и социально обусловленные языковые явления сравнивал с застывшей шахматной доской. Уже в послевоенные годы Мещанинов обвиняет и индоевропеистов не только в «научном» отходе от единого эволюционного процесса, но и в «отрыве от народа», от социальных масс. «История развития народа полностью отрывается от истории развития языка. Праязыковая схема заменяет эту связь и отводит в сторону подлинный историзм» [там же: 27]. В этом же обвиняется и все «буржуазное языкознание» в целом. Все это уже было полностью в духе времени. Слово народ всегда было у русских гипнотическим, и это понятие никак нельзя сравнивать с Unterschlicht der Kulturnation В. Хаверса (см. выше). В 40‑е годы социальный момент отчетливо стал связываться уже с идеями Ф. Энгельса о роли труда в развитии языка и мышления (см.: [Кацнельсон 1949]).

Антропоцентричность, как уже было сказано, является лозунгом и у телеологов. Они вводят особое понятие «чувства языка для говорящего» (Sprachgefühl). «Sprachgefühl ist die Resultante zwischen Gedächtnis und Analogie» [Hermann 1931: 107]. Память же народа можно теперь объяснить как некий генный код, о котором тогда еще ничего не знали. Поэтому и частотность употреблений слов и форм они считают более сильным фактором, чем аналогические пропорции. «Чувству языка» соответствует и его «смысл» (Sprachsinn).

Социальный момент, как видно, у телеологов безусловен. Однако, у телеологов четко различается народ далекого прошлого — это как бы все племя — и народ современности, в котором выделяются два слоя: Unterschicht и Oberschicht.

8. Наибольшие различия между сторонниками «нового учения о языке» и телеологами — это различия во взглядах на языковую эволюцию.

Для «нового учения о языке» безусловной была установка не на отдельные семьи языков, а на единство эволюционного процесса, и это многократно подчеркивалось. Задача выявить единство «всех языков земного шара» понималась как conditio sine qua non. Идеи эволюционной семантики связывались у обоих направлений прежде всего с попыткой понять, как развивалось первобытное мышление и вместе с ним первобытный язык.

Наиболее важной общей стороной обеих излагаемых теорий является отношение к движущим силам языковых изменений.

Они четко изложены в «объясняющем синтаксисе» В. Хаверса [Havers 1931], на книгу которого и ссылаются все телеологи. Движущие силы — Die Triebkräfte (treibenden Kräfte), по мнению Хаверса, это «всегда те силы, которые исходят из человеческой души» [там же: 144].

Какие же это движущие силы? 1. Это — стремление к наглядности, изобразительности (Anschaulichkeit). Так, народ в своей речи[4] не любит абстракции. Поэтому предпочитает сказать: Sie arbeitet von früh bis in die Nacht. За этим стоит и употребление исторического настоящего, вообще — все речевые явления, в результате которых события предстают как Gesehene und Gehörte.

Вторая движущая сила — стремление к эмоциональной разрядке (Entladung). Это аффективные факторы речи: стремление к повторам, обилие синонимов, постановка в начале предиката. Это — аффективное множественное, сгущение прилагательных вместо одного в превосходной степени. Им отмечена любовь простого народа к отрицательным выражениям, к брани в широком смысле (Negationfreudigkeit der Volksprache).

Третья движущая сила — стремление к экономии сил (или — к экономии энергии). В целом речь идет здесь о синтаксической контракции.