Неслышный зов

— Ребята! Внимание! Как только остановятся моторы и станки, все выходим на улицу! Идем в депо. Сегодня пробный пробег нашего паровоза. Ур-ра-а, ребята!

Через проходную никто не пошел. Мальчишки настежь открыли ворота. Послышалась команда: «Строиться!» Но разве фабзавучников удержишь? Вырвавшись на улицу, они наперегонки помчались к паровозоремонтным мастерским.

У депо, украшенного флажками и гирляндами, стража — цепь из паровозников.

— Наберитесь терпения! Пусть все соберутся, — распоряжался председатель месткома Леша Квокарев. Он вскарабкался на погнутый котел, намереваясь закатить речугу, но его голос заглушил басистый гудок мастерских, извещающий об обеденном перерыве.

— Расступись… выводят!

Скрипя, медленно распахнулись высокие ворота. Из сумеречной утробы депо выкатился глазастый, сверкающий свежей краской, живой, дышащий паром ОВ-75. Его украшали зелень и кумач.

«У-гу-гу-у-у!» — гудком поприветствовал Калитич толпу. Лицо его было измазано, но сияло от счастья. Сегодня он сам поведет восстановленный паровоз. Это будет экзаменом на машиниста.

Оставив «овечку», Калитич спрыгнул на землю и попал в объятия Зои Любченко. Слоник при всех расцеловала его и сказала:

— Спасибо за паровоз! Пусть исполнятся все твои желания!

— Все-все? — как бы не веря, переспросил Калитич.

— Все, — повторила девушка, зардевшись.

Ребята не поняли, о чем у них идет разговор. Обступив паровоз, они выискивали свои детали и хвастались:

— Этот медный краник я отливал.

— Наша поковка!

— Мы с Колькой модель стругали, а потом уже литейщики и токаря.

— Эвон наш конус!

Каждый искал частицу своего труда в пыхтящем великане.

Шмот лазил под колесами с масленкой. Он еще раз осматривал поблескивающие части локомотива. Как же иначе? Ведь сегодня Шмот будет помогать Калитичу вести «овечку» на первом перегоне.

Высыпали из мастерских и взрослые производственники. Им тоже любопытно взглянуть на дело рук мальчишек и девчонок.

Толпа собралась большая. Вот семафор засветился зеленым огоньком и поднял железную руку. Путь свободен, «овечке» фабзавучников — зеленая улица.

Калитич, Тройский и Шмот вскарабкались по железным скобам на паровоз и, помахав руками, дали гудок.

Выплевывая из трубы кольцами дым и забрызгивая ребят свежим паром, паровоз взмахнул кулисами раз… два… Колеса сперва забуксовали, затем сдвинулись с места и покатили по рельсам.

Под восторженные выкрики вверх полетели кепки, береты, платки… Некоторые ребята вприскочку побежали за «овечкой», но вскоре отстали.

Паровоз, набирая скорость, прогудел еще раз и скрылся за семафором.

ШИКАРНЫЕ ПАРНИ

Симочка Изюмова на танцах познакомилась с какими-то парнями.

— Парни — шик!.. Обходительные, ручку целовали, в буфете угощали, — похвасталась она подружкам по комнате. — Между прочим, на вечеринку пригласили. И намекнули, что подружек могу привести. Желаете пойти?

— На вечеринку к незнакомым парням? — поразилась Слоник. — Ты что, сдурела?

— Я тоже полагаю, что ходить домой к малознакомым после одного-двух танцев — это себя не уважать, — вставила Шумова. — Да и небезопасно. Кто они такие?

— Не буду же я с первого раза расспрашивать или просить анкету заполнить, — возразила Симочка. — Я и так вижу: парни — во! Костюмы модные, ботинки шимми, гетры фасонистые. В общем, парни не обдрипанные и вежливые. Чего еще нужно?

— А я бы к ним пошла, — отозвалась Муся Кротик. — А то наши даже не взглянут, не то чтоб пригласить и ручку поцеловать. Платье новое всего один раз надела. Как сшила, так и висит.

— Не будьте дурами, — уже рассердясь, стала вразумлять Слоник. — По танцулькам известно какие кавалеры околачиваются. Только слезы с такими. Симка когда-нибудь нарвется! На всю жизнь запомнит.

Изюмовой не хотелось отказаться от заманчивого приглашения. Когда Любченко и Шумова ушли на репетицию, она сказала Мусе:

— Скромниц из себя все строят, а сами тоже не прочь бы пойти, да боятся, что из комсомола выгонят. А мы с тобой не струсим, правда?

Подговорив еще одну подружку из соседней комнаты, Изюмова помогла девчонкам завиться, нагладить платья и тайно повела их на Боровую улицу.

Дом и дверь, обитую дерматином, они нашли быстро. Наружу пробивалась едва слышная музыка. Симочка нажала кнопку звонка, и девчонки стали ждать. Минуты через две дверь открыл парень с завитым чубом.

— С опозданьицем, дорогуши! — сказал он. — Прелесть вы моя! Пардон, пожалуйста, проходите… Вы, кудрявенькая… Вы, черненькая… А вас, кисонька, не надо. Перебор будет, — и, отстранив Мусю, захлопнул перед ее носом дверь.

Муся не стала стучать и звонить. Она ждала, что подруги заступятся, а те словно забыли про нее, не показывались.

В глубине квартиры вновь заиграла музыка. Там начались танцы.

Искусав от обиды губы, Муся бегом вернулась в общежитие. В комнате повалилась на койку и разрыдалась.

Слоник и Шумова не могли ее успокоить ни утешительными словами, ни водой. Кротик, стуча зубами по краю стакана, делала небольшие глотки и, плача, жаловалась: