Неслышный зов

— Ы… ы-ы! За что-о… за что они?.. Я знаю, что я некрасивая. Но почему нужно унижать? Что я им сделала?.. Не надо было приглашать, я же не напрашивалась. А Симка, подлая, позволила меня оттолкнуть. Я бы на ее месте никогда не осталась бы у таких. И Кудряшова тоже…

— Пусть только вернутся, вертушки, я им головы оторву! — погрозила Слоник. — Вот паршивки, не послушались, тайно поперлись!

Муся не унималась:

— Зачем такой жить?.. Всюду чураются, отворачиваются. Я с собой что-нибудь сделаю…

— Муся, ну перестань, не выдумывай! — принялась уговаривать Нина. — Мы ведь тоже не красавицы. И у нас бывают огорчения, все же не приходим в отчаяние…

Она готова была уже рассказать о своих огорчениях с Ромкой, но в это время раздался стук…

Иван Калитич, пригнав «овечку» в депо, на радостях решил отметить удачный день грандиозным чаепитием с комсомольцами. Купив три десятка пирожных, комсорг отправился в общежитие. Сначала он зашел на мужскую половину, там футболезцев не застал. Тогда он поднялся выше и постучал в дверь третьей комнаты.

— Кто там? Входите! — послышался голос Зои Любченко.

Ее-то и хотелось видеть Ивану Калитичу. Он даже самому себе не признавался в этом.

Войдя в комнату, комсорг торжественно поставил на середину стола коробку с пирожными и хотел было попросить девчат заварить покрепче чай, как приметил опухшие от слез глаза Муси Кротик.

— По какому поводу глаза насквозь промокли? Кто обидел?

Девчонки, не таясь, рассказали, что случилось с Мусей. Калитич посерьезнел.

— Ей повезло, зря она мокроту разводит, — резюмировал он. — А вот других двух надо выручать. Что-то не нравятся мне эти «шикарные парни». Судя по поступку, народ нахальный и подлый. Почему же вы девчат не отговорили?

— Да они, дуры, тайком пошли, а теперь волнуйся за них, — ответила Слоник.

— Может, ничего еще не случилось, — рассудил Калитич. — Давайте-ка сходим туда… вызволим. Ты, Муся, проводишь?

— С удовольствием, — вытерев глаза, ответила Кротик. — Жаль, что некому им морду набить!

Они вчетвером отправились на Боровую. По пути договорились, как действовать, чтобы вызволить девчат.

Муся в темноте нашла знакомую дверь и позвонила. Долго никто не открывал. Наконец дверь отворилась и показалась голова парня с завитым чубом. Увидав перед собой Кротик, он изумился:

— Ты все время тут стояла?

— Нет, сходила за подругами.

— Молодчина, — похвалил он. — Свеженькие подойдут. Пардон, мадам, прошу… проходите. Ты, пышечка… И ты, серьезненькая. А ты обратно останься.

Отстранив Мусю, парень хотел было закрыть дверь, но Слоник поставила ногу на порог.

— Одну минуточку, — сказала она. — Почему подругу отталкиваете? Что за грубость? Сейчас же извинитесь.

— Это зачем же? Я ведь, пышечка, могу и вас не пропустить. Мы люди разборчивые, нам чижики нужны, чтобы крылышками трепыхали… нехорохористые.

— А мы вам не чижики. У нас человеческое достоинство есть.

— Ну и гуляйте с ним по улице. Нечего тут звонить.

— Вызовите двух наших подружек, — потребовала Зоя.

— Никого я вызывать не буду.

— Тогда мы сами войдем, да не одни, а с комсоргом.

У Слоника хватило сил оттеснить подвыпившего парня и пропустить в помещение Калитича, Нину и Мусю.

Они прошли через прихожую, где покачивалась на сундуке очень бледная старушка, повторявшая одну и ту же фразу: «Ой, мне нехорошо!»

В прокуренной комнате за столом, уставленным бутылками и закусками, сидели без пиджаков три раскрасневшихся парня, которым было лет по двадцать, а между ними — Изюмова и Кудряшова.

Девчонки от выпитого вина так осоловели, что не сразу узнали своих подруг. Из-за стола поднялся высокий парень в апашке и, недоумевая, спросил:

— Кто такие? Почему допущены?

— Они силком! — пожаловался парень с завитым чубом. — Говорят, комсорга привели.

— У нас здесь комсомольцев нет, в комсоргах не нуждаемся, — отозвался высокий.

— Ребята, а вам не стыдно глупых девчонок… подростков спаивать? — спросил Калитич. — Есть статья в кодексе, отвечать придется.

— Мы не спаиваем, — возразил все тот же парень. Он, видно, был вожаком в этой компании. — Ваши подростки сами напросились и на дармовщинку могут перепить любого. Так что будьте любезны — дверь закрывается с той стороны.

— Мы без девочек не уйдем, — ввязалась в разговор Слоник. — Симка, Тося! А ну выбирайтесь из-за стола!

— А нам нежелательно, — стала ломаться Изюмова, — мы еще танцевать будем.

— Верно, умница! — подхватил парень с черными усиками и чуть выпуклыми влажными глазами. — У вас же есть паспорта, вы взрослые девушки. Сами выбираете себе компанию. И мы в гувернерах не нуждаемся. Лучше будет, если вы уйдете, а то я могу вызвать мужчину на беседу в садик и вытряхнуть его из пиджака, как говорят у нас в Одессе.

Зоя Любченко решила не церемониться с охмелевшими подругами: схватив Изюмову за руку, потянула ее на себя. Но одессит удержал:

— Пардон! Майна помалу! Насилия не допущу! Я по-моему, не ослышался — вам давно указано на дверь. Так в чем же дело, может, помочь?..

Устраивать потасовку в квартире, видно, не входило в расчеты вожака, и он поспешил утихомирить приятеля: