Несносный ребенок. Автобиография

У меня была идея, как его порезать, чтобы выиграть целых шесть минут, но там была сцена с Изабель, и я не знал, как это уладить. Кончилось тем, что я ей позвонил, и она приехала в монтажную, в Ла-Гаренн-Коломб. Изабель уселась перед монтажным столом и просмотрела фрагмент, о котором шла речь, как хирург смотрит рентгеновский снимок.

– Конечно. Так будет лучше. Вырезай, – сказала она, решительная, как скальпель.

Она даже пошла дальше и предложила убрать и предыдущую сцену. Мы попробовали сразу ее вырезать, и получилось действительно лучше. Так, одним махом мы сократили фильм на двенадцать минут.

Изабель относилась к эпизодам как к сырью, даже если там была задействована она сама. Что до меня, то я был все еще влюблен в свои картинки и никак не мог от них освободиться.

Изабель была как доктор. Она резала, но делала это хорошо. Благодаря ей мое отношение к монтажу изменилось. Из режиссера я превратился в техника.

Эдит Кольнель закончила подсчеты. Я знал, что мы превысили бюджет по меньшей мере на два миллиона, и был к тому готов.

Но она сообщила, что у нас семь миллионов долга, и я упал со стула.

– Но я не понимаю! В конце съемок ты сказала, что у нас перерасход примерно на два миллиона!

– Да, но… Я просто не все подсчитала, – тупо ответила она, и я вдруг понял, что она не умеет считать.

Я на нее наорал. Из нее такой же директор по производству, как из меня главный парикмахер. Повторился кошмар «Последней битвы», просто долги можно было заплатить позднее. А пока следовало завершить работу, уповая на то, что картина будет успешной.

* * *

Наконец фильм продолжительностью менее двух часов был готов. Я счел, что мы неплохо поработали. Эрик отлично справился со своей задачей, а видеоряд цвета синий электрик придавал фильму неоспоримую современность.

Я позвонил Изабель, чтобы показать ей фильм. Она спросила, может ли присутствовать на показе Уоррен Битти. Американец собирался дать ей роль в своем следующем фильме и очень хотел посмотреть, что она сделала в «Подземке».

Ну конечно, он – желанный гость. Уоррен прыгнул в «Конкорд» и в тот же вечер был в Париже. Мы вместе поужинали в шикарном ресторане. Они заставили меня попробовать крошечные черные шарики.

– Это называется икра, – уточнила Изабель. Я предпочел поданные с ней маленькие блины.

Изабель заставляла меня говорить о море и «Голубой бездне», но Уоррен меня смущал. Правда, недолго. Я бросился в воду, и вот мы уже отправились в путешествие на корабле.

На следующий день я показал двум влюбленным «Подземку».

Уоррен поздравил меня и признался, что хотел посмотреть вовсе не на Изабель. У него не было никаких сомнений в ее таланте. Он хотел составить суждение о моей работе и остался доволен. Он был готов продюсировать мой следующий фильм. Тот самый, о море. Изабель улыбнулась мне улыбкой заговорщицы.

Когда французский продюсер говорит вам, что готов продюсировать ваш следующий фильм, вы точно знаете: один к двум, что в итоге он вам откажет.

Уоррен Битти играл в эту игру по-американски, он дал мне чек на 25 тысяч долларов, просто так, из рук в руки. Это был аванс, чтобы я не дергался, чтобы мог спокойно работать. Договор мы заключим позже.

Я не знал, что сказать. Я думал, что такие истории случаются только в кино.

Я поблагодарил, тронутый его жестом.

Я не собирался сразу обналичивать чек. Всю неделю я демонстрировал его своим приятелям, которые приходили в восторг, увидев подпись звезды.

Но пока что мне нельзя было отвлекаться. У меня на выходе был фильм.

Выход обещал быть громким. «Последняя битва» шла в семи парижских залах. На этот раз «Гомон» выкатил тяжелую артиллерию. «Подземку» выпустили более чем в двухстах пятидесяти копиях. У меня от этого кружилась голова.

Дама из АОПТ уже несколько недель требовала, чтобы я показал фильм, и я находил все мыслимые и немыслимые предлоги, чтобы оттянуть это мероприятие. Она должна была санкционировать фильм, и теоретически у нее было право заблокировать его выход.

Значит, нам придется снова прибегнуть к уловке.

Мы начали с показа фильма Иву Мурузи, который был покорен. Он собирался представить в 13-часовых новостях в прямом эфире станцию «Обер» и съехать вниз между двумя эскалаторами, как роллер в нашем фильме.

Поэтому мы организовали встречу Мурузи и главного начальника АОПТ. Наша дама начала орать. Она требовала показать ей фильм перед этой встречей. Не стоило так беспокоиться. Мы ей его показали… за два часа до встречи. Дама сделалась белой как полотно. Атака перевозчиков, грабитель – продавец цветов, опасные трюки, люди, тайно проживающие в метро, и имеющие там хождение пистолеты.

– Вы меня провели?! – спросила она севшим голосом.

– Да, но, если бы вы были более открыты, мне не пришлось бы это делать.

– Но вы преступили все границы! – Она задыхалась от возмущения.

– У кино нет границ, – пожав плечами, возразил я, состроив извиняющуюся гримасу.