Несравненная

А пробудился лишь потому, что телега остановилась и дальше не трогалась. Вскинул лохматую голову, удивленно повел глазами, пытаясь понять – где это я очутился и что это вокруг происходит? Увидел Клавдию, стоявшую рядом возле телеги, спросил хриплым голосом:

– А чего стоим-то?

– Да не знаю я, тятя, – бойко отозвалась Клавдия, – встали там впереди и стоят. А вот у Корнея сейчас спросим, он скажет, – и она, приподнявшись на цыпочки, ласково позвала: – Корнеюш-ка! Подскочи к нам! Спросить надо!

Поликарпа Андреевича, как в ледяную прорубь с головой макнули – разом слетели остатки сна. Он вскинулся с телеги и сердитой отцовской рукой ухватил дочь за толстую косу:

– Какой Корнеюшка?! Ты кого зазываешь, бесстыжая!

– Ой, отпусти, тятя, больно! – Клавдия дергала головой, пытаясь высвободить косу из цепких отцовских пальцев, и быстрой скороговоркой оправдывалась: – Сами же нас с Еленой просватали, а теперь строжитесь!

– Кого просватал? Кому?

– Нас просватали! За братьев, Морозовы их кличут! Ленушка, да ты скажи тяте. Корнеюшка, подскочи к нам!

Но Корней Морозов, даже не обернулся на ее голос, только рукой взмахнул и помчался вперед, следом за ним пустил вскачь своего коня и брат Иван – не имели они права задерживаться, потому что их срочно призывал к себе сотник Дуга.

От неожиданности Поликарп Андреевич даже пальцы разжал, выпуская на волю толстую косу дочери. Он ведь совершенно искренне забыл и заспал свое обещание, которое давал в земляной яме. Да разве это обещание было?! Мало ли что скажет человек, пребывая в отчаянности?! Мало ли какое слово ненароком сорвется с языка, когда родные души спасти хочешь?! А эти ухари на ус намотали и уже к дочерям подобрались! Корнеюшка! Шиш вам с маком, а не Елену с Клавдией!

Поликарп Андреевич сложил большой грязный кукиш и увесисто выкинул его вслед братьям Морозовым. Но они этого кукиша не увидели, они неслись, сломя головы, за сотником, который с места пустил своего Соколка в галоп – столь стремительно, что даже Лиходей на своей знаменитой тройке отстал. А скоро и совсем остановился – спицы в колесе не выдержали отчаянной езды. Вылетели с треском и обод, окованный железной пластиной, согнулся, как тряпичный.

– Приехали, слезай… – Лиходей пошарился у себя в ногах, вытащил балалайку и с силой ударил по двум струнам.

Филипп выбрался из коляски, глянул на изуродованное колесо, обреченно махнул рукой и, отойдя от дороги, прилег на траву. А что он еще мог сделать? Хоть закричись посреди пустого поля, толку все равно не будет. Одно оставалось – смириться. И одно утешало: все, что нужно, он исполнил, даже, казалось бы, невозможное, ведь для того, чтобы узнать, где находится Николай Дуга, он разыскал его друга, сотника Игнатова, и тот ему поверил, указал примерное место, где могли находиться казаки.

А теперь… Теперь, как Бог даст…

Филипп перевернулся на спину и стал смотреть в высокое небо, слушая бренчанье двух балалаечных струн, немилосердно терзаемых корявыми пальцами Лиходея.

5

Арина не могла видеть, что зрачки ее глаз расширились, словно она выводила, стоя на сцене, трудную мелодию. Но зато чувствовала, ощущала всем телом, что поднимается в ней тугая волна, несет на своем гребне, и надо только приложить еще одно усилие, чтобы не соскользнуть и не захлебнуться. И тогда волна, какой бы крутой она ни была, вынесет, бережно и плавно, на твердый берег. Арина сделала над собой такое усилие, и голос ее, дрогнув лишь раз, снова зазвучал в полную силу:

– Понимаю, господа, что отняла у вас много времени. Поэтому заканчиваю, мне осталось сказать немного, лишь самое главное. Конечно, вы желаете узнать имя этого человека, который переломал людские судьбы, в том числе и мою. Что же, я назову это имя. Зовут его Семен Александрович Естифеев, и сидит он сейчас вместе с вами, и вместе с вами задумал провернуть еще одно дельце, для чего и привезли сюда уважаемого господина Петрова-Мясоедова, которого я должна всячески ублажать…

– А ты ведь, милочка, винца перепила, – сурово перебил ее спокойным голосом Естифеев, – тебе не иначе, как отдыхать пора. Я сейчас ребят своих кликну, они мигом тебя до постельки доставят.

Он неторопливо начал подниматься из-за стола, оборачиваясь назад, в ту сторону, где кучкой стояли извозчики, и в этот самый момент все услышали стук конских копыт. Мимо извозчиков, мимо колясок на галопе прошли казачьи кони и замерли, не приближаясь к столам, озаренные неверным шатающимся светом, который делал их и всадников большими, почти огромными.

– Я вам очень благодарна, господа, за приятно проведенный вечер, – Арина облегченно вздохнула и низко, в пояс, поклонилась, а затем, выпрямившись, твердо закончила: – Теперь давайте попрощаемся, время уже позднее. Иван Михайлович, вы не смогли бы задержаться на одну минуту, я вас очень прошу…

Петров-Мясоедов, не поднимаясь с лавки, согласно кивнул седой головой, и на лице его отразилось неподдельное, веселое любопытство, казалось, что он сейчас с нетерпением скажет: ну, и чем еще меня удивят?