Нестор-летописец

– Не отдам я тебе волхвов, Душило. Хочу, чтобы все увидели: обманные у них боги. Чтобы по всему краю молва об их лжи разошлась…

К назначенному дню дружина изготовилась в обратный путь. На Шексне от груженых, готовых плыть лодий не видно было воды. На веслах сидели смерды из окрестных сел, взятые в повоз. На каждую лодью пришлось меньше десятка кметей, отвечавших за сохранность груза. Впереди всех качалась на зыби лодья воеводы с княжьим трезубцем на свернутом парусе.

С утра в храмах отслужили молебен о добром плавании. Огнищанин Буня со светлым взором и слезой на щеке проводил дружину до реки. Двух волхвов, изрядно одичавших в яме и надрывно кашляющих, вели на веревке. Кмети недоумевали – для чего воеводе тащить их с собой? Только снедь расходовать.

У сходен Янь Вышатич приступил к волхвам с вопросом:

– Лгут вам боги?

– Не могут боги лгать, – собрав силы, ответили они.

Воевода велел принести два стальных рубля. Длинные бруски вставили волхвам в зубы, распялив рты, укрепили веревками. Затем подвели кудесников к лодке-однодеревке с дощатыми насаженными бортами. Одного привязали стоймя с наружной стороны правого борта, второго – с левой. Ногами они ушли в холодную воду, головы торчали над лодкой. Оба мычали, устрашившись, таращили очи и поджимали ноги.

Однодеревку с гребцами поставили во главе повоза, сцепив вервием с лодьей воеводы. Большой княжий повоз тронулся в путь.

Триста верст до впадения Шексны в Волгу одолели за седмицу. На ночь бросали якорные грузы, не заходя к берегу, чтобы не терять время. Чуть живых, заледеневших волхвов отвязывали, скудно кормили и сваливали на дно лодки. С утра снова крепили к бортам.

В устье реки повоз встал для роздыха. Лодьи сгрудились у берега. Смерды рубили дрова для костров, варили сыть. Кмети стреляли в лесу дичь, вышли на тощего после зимы медведя, трогать не стали. Воевода лежал в своем шатре. Размышлял.

К вечеру Янь Вышатич позвал храбра, разложил перед ним обширную харатью. На пергамене затейливо вились ниточки рек, крошечные теремки означали большие грады, частокол – малые крепостицы и погосты. Душило с неподдельным уважением воззрился на харатью. Воевода водил по ней заскорузлым пальцем.

– Повоз пойдет по Волге и Оке. Так хотя и дольше, зато с одним волоком. Ярославский посадник уже, думаю, отправил повоз, но все равно простоим там не менее седмицы. К устью Клязьмы подойдем еще дней через десять. Там буду ждать тебя пять ночей. Итого на все про все у тебя три седмицы с хвостом.

Храбр понимающе кивнул и спросил:

– На все про что?

– Ты пойдешь другой дорогой, – разъяснил воевода, –  через Ростов по Которосли и через Суздаль по Нерли.

Он показал путь по извивам речных ниточек, переходящих одна в другую.

– Ростов и Суздаль стоят под рукой князя Всеволода. Вестей оттуда у меня нет. А хотелось бы знать, что деется там. Волхвы зимой взбаламутили смердов, убили ростовского епископа. До Переяславля далеко, из Ростова  по зимнему пути гонцам туда ехать два с лишком месяца. Если Всеволод решил послать дружину, она придет только к лету. Понимаешь, к чему клоню?

– Ты говоришь, чтоб я пришел туда, посмотрел, свернул пару немытых шей…

– При нужде, – уточнил воевода.

– Ага, при ней. Я без нужды никого не трогаю.

– Тогда можно и больше. Если спросят, меня не поминай. Ты сам по себе. Вольный храбр.

– А если там все тихо?

– Тогда ты просто прогуляешься.

Храбр подумал.

– Ладно. Тряхну веретеном.

Немного взгрустнул.

– С Тарасием было б веселее…

Воевода налил ему в кружку меду.

– Поплывешь с утра на лодке, возьмешь гребцов, снеди, оружия сколько хочешь.

Душило допил мед и налил из корчаги еще.

– Да-а… Помню, позапрошлой зимой в Новгороде усмиряли мы с князем Глебом Святославичем одного волхва. Тоже, поганый, людей на уши поставил… Никого на свете нет вреднее волхвов, – подбил он итог и пошел из шатра.

В рассветном бледном тумане от берега отчалила однодеревка с четырьмя смердами-гребцами. В носу лодки, широко упершись ногами, заложив пальцы рук за пояс, стоял храбр. На корме под просмоленной дерюгой лежало оружие: два составных лука в налучьях, тулы со стрелами, два меча, большой топор и малый чекан, палица и булава, несколько сулиц, поясных и засапожных ножей. Смерды, увидев все это, заверили, что одна лодка не возьмет столько кметей.

– Сколько? – спросил Душило.

– Здесь на малую дружину, – ответили гребцы.

– Я и есть дружина, – без похвальбы сказал храбр.

Берег исчез в тумане. Река разливалась широко и спокойно. Грудь наполнялась сырым бодрящим воздухом. Душило приложил ладони к губам и вдруг закурлыкал по-журавлиному. Издалека, из-за разлитого в небе молока, ответил тихий, едва слышный клекот…

В устье Шексны решилась участь волхвов. Янь Вышатич добился от них немногого – лишь признания, что боги по каким-то своим причинам им не помогут.

– Знаем теперь – не оставишь ты нас живыми, боярин. Так нам боги говорят.

Воевода остался доволен и этим.

– Вот тут они не обманули, правду сказали. Хотя откуда им знать правду?