Несвятое семейство

А ведь если судить по нынешней жизни, Колодный ошибался, подумалось Диме. Сегодня и без ног запросто можно репортером работать. Да и без рук, с нынешним развитием электронных распознавателей речи, – тоже. Была бы голова на плечах. Но что говорить об инвалидах! Полуянов видел немало в редакциях мальчиков-девочек, приклеившихся намертво к стульям и выдававшим на-гора километры скомпилированных из источников в Интернете текстов.

Журналист даже не сомневался, что по его теме уже завтра в десятках газет появится информация, которую и он нарыл, не отходя от монитора: где артист родился, учился и прочее. Только в тех текстах не будет содержаться ответов на главные вопросы: а какой он, Роман Черепанов? Почему его убили? Случайность ли это? Кто за этим может стоять? Почему с артистом в последнее время происходили всевозможные неприятности? И, в конце концов, что за человек он был, что за персонаж: положительный или отрицательный? Точнее, в какой пропорции перемешивалось в нем (ведь стопроцентно хороших или же плохих людей не бывает на свете) добро и зло, свет и тьма?

На все эти вопросы и пытался ответить Полуянов, поэтому и звонил сейчас в город Малинов.

Ответил женский голос. Немолодой, абсолютно подавленный.

– Любовь Кирилловна? – участливо спросил Дима.

– Да, я.

– Это друг вашего Романа звонит, из Москвы, Дима меня зовут. Примите мои самые искренние соболезнования, – с чувством проговорил репортер.

– Спасибо вам, – горестно отозвалась женщина.

– Вы мне не подскажете, когда состоятся похороны? И где? Я обязательно хотел прийти, и товарищи из театра тоже.

– Отец поехал за Романом, – мать даже слегка приободрилась (разумеется, на фоне бесконечного уныния, с каким прозвучал ее голос вначале). Теперь, слава богу, появилась возможность заняться практическими вопросами, пусть даже столь печальными, как похороны сына. О погибшем она говорила, словно бы речь о живом. – Он за Ромой поехал к вам, в Москву. Когда уладит там все формальности, договорится, привезет Ромочку. Хоронить мы его будем здесь. Там, где он в этот мир и пришел. У нас никого в Москве нет, да и у Романа тоже. Негоже ему в чужой земле лежать. А когда похороны точно будут, я вам пока сказать не могу.

– Может, вам какая-то помощь нужна? Или отцу вашему здесь, в столице?

Участливость, которую проявлял журналист, была не просто вежливостью, или данью традиции, или способом подлизаться, втереться в доверие. Он действительно готов был помочь – и помог бы, выкажи собеседница хоть малейшую в том заинтересованность: бегал бы по моргам или знакомых своих многочисленных напрягал. А как иначе? Журналист тоже, как и писатель, должен любить своих героев.

Однако мама Черепанова сказала:

– Нет, благодарю вас. Ничего не надо.

– Может, вы деньгах нуждаетесь?

Деньжат у Димы с Надей у самих было негусто, но главное ведь предложить, показать участие, а если вдруг даже скажут: давайте – на такое дело всегда подзанять можно.

– Да что вы! Нет же!

– А как Кристиночка себя чувствует? – спросил Дмитрий о сестре Романа, словно бы уже на правах друга дома.

– Кристина? – Голос женщины закаменел, причем еще пуще, чем когда говорила она о гибели сына. – А вы не знаете?! Ах, да, Рома вам, наверное, не говорил… Он и нам велел никому не говорить… Но сейчас-то уже можно? – В словах ее почувствовался надрыв.

– А что, что случилось? – нетерпеливо перебил Полуянов.

– Кристиночку нашу… беда с ней.

– Что случилось?! – с излишней, пожалуй, горячностью выкрикнул журналист. Тут же опомнился, сбавил тон, произнес мягко: – Вы не думайте, я не из праздного любопытства интересуюсь. Просто Роман мне много рассказывал о сестре. И однажды даже попросил позаботиться о ней, если с ним вдруг что случится…

Речь возымела действие.

– Похитили Кристину, – тихо произнесла мать.

– Когда?!

– Четыре дня как.

– Почему? За что? Как? – Полуянов был почти не в себе.

– Рома мне говорил: это все из-за него. Но она жива-здорова. Он с ней разговаривал по телефону. Он кому-то задолжал и обещал внести выкуп. А теперь уж я не знаю, как все будет.

– Любовь Кирилловна, я выезжаю к вам, – даже без доли сомнения молвил журналист.

Тут уже не в статье дело было. Отчего-то после того, как он провел полсуток вместе с виртуальными отображениями Романа Черепанова и его жизни, покойный актер стал казаться ему близко знакомым, чуть ли не родственником. И его страдающая мама – тоже.

Только положив трубку, Полуянов посмотрел на темень за окном и взглянул на часы. Было уже, оказывается, половина первого ночи. «Ну, и нормально, – сказал он сам себе. – Сейчас быстренько, не откладывая, по пустым дорогам доскачу в Малинов. Часа в четыре буду на месте, заселюсь в гостиницу, подрыхну часика три, а завтра с утра повидаюсь с мамой Черепанова».

Журналист чувствовал себя в своей тарелке: бодрым, деятельным, полным сил и готовым к приключениям.

Он пошел в спальню собирать пожитки.

Надежда прикорнула, не раздеваясь, на неразобранной кровати перед бубнящим телевизором.