Несвятые святые женщины

– Спасибо, кормилица, – он встал из-за стола и перекрестился на иконы. – За хлеб, за соль спасибо! Награди тебя Бог! Меня досыта накормила, в жизни так не ел, да и Трезорку. Ишь как он, плут, разнежился, – усмехнулся старик, поглядывая на растянувшегося перед печкой Трезорку. – Ну-ка вставай, благодари хозяйку, да и домой пора отправляться! Больно уж я засиделся, матушка, прости, Христа ради!

– Погоди, дедушка, погоди, потолкуем!

– Да пора уж, родная! И тебе тоже покой надо дать. Сама, поди, после обеда отдохнуть хочешь!

– Ничего, садись! – сказала Марфа Ивановна.

Старик послушно сел.

– Вот видишь, дедушка, – начала Марфа Ивановна. – Говорила я, что капиталов у меня никаких нет. Муж-то покойник, Царство ему Небесное, 35 лет прослужил верой и правдой. Трудился, копил. Ну вот и оставил домик этот да пенсию. И благодарение Господа, ничего мне больше не надо. Живу, не нуждаюсь, сыта, одета, в тепле.

– Благодать, матушка, благодать! Точно в раю живешь. Всякому так-то пожить!

– То-то и есть. Но я думаю… Вот что думаю, дедушка. Домик у меня небольшой, в нем три комнатки да кухня, просторно, значит. Кушанье мы с Ульяной на двоих готовим. А все же иной раз остается. Ну и думаю я: что мне стоит приютить человека да прокормить его?!

– Доброе дело, матушка!

– Так завтра, знаешь, возьми да и перебирайся ко мне жить!

– К тебе, матушка? Да как же это?

– Да вот так! Возьми и переезжай! Чего тебе жить в холоде да в голоде? Место у меня на печке найдется. Лежи себе хоть с утра до ночи, парь свои косточки! Щей тарелка тоже найдется.

– Родимая ты моя, кормилица! – заплакал старик. – Награди тебя Царица Небесная за твою доброту! Да ведь нельзя мне, матушка ты моя, нельзя! Стесню я тебя, я убогий человек, больной, работать не могу! Зачем мне хлеб твой даром есть?

– Полно, дедушка, чего тут! Найдется, говорю, у меня место. Перебирайся-ка завтра с Трезоркой! Кухня у меня светлая, чистая, тепло в ней зимой, как в бане. А на Ульяну ты внимания не обращай. Она баба не злая, только поворчать любит. Так вот, завтра, благословясь, и перебирайся.

– Родимая ты моя, благодетельница! – и старик упал ей в ноги.

– Встань, дедушка, встань! Грешно человеку кланяться, Богу кланяйся!

– Матушка Царица Небесная! – крестился старик, а слезы так и текли в три ручья по его морщинистым щекам. – Заступница и Покровительница! Награди ты ее, пошли ей здоровья и счастья! Так вот, брат Трезорка, – весело заговорил он, улыбаясь сквозь слезы, – дожили мы с тобой и до светлого дня! Много мы наголодались, назяблись, под дождем мокли, под снегом. Ну вот и послал нам Господь светлый праздничек! Благодари же барыню, ручку у нее поцелуй!

Трезорка визжал, прыгал и, оказываясь рядом с хозяйкой, норовил лизнуть ей руку.

Растроганная Марфа Ивановна отвернулась и отирала катившиеся из глаз слезы.

Опять выглянуло спрятавшееся за тучи солнышко, словно оно разделяло общую радость.

– Ишь, наследил-то как, седой хрыч! – ворчала Ульянушка, провожая старика. – Принесло гостей! Тебе тут чего надо? Брысь! – пнула она Трезорку, сунувшего любопытный нос в какой-то горшок.

Ульяна сердито захлопнула дверь, но старик даже не слышал ее брани.

Два кольца

В одном полку служили два солдата, односельчане. У одного сердце было мягкое, как воск, а у другого твердое, как камень.

Их звали Иванами, а товарищи прозвали одного Тихим Иваном, а второго – Гордым.

После войны они вышли в отставку и вернулись в родное село. Нашли они себе по невесте. Тихому Ивану полюбилась дочка бедной вдовы, девушка кроткая и добрая.

Гордому же Ивану пришлась по нраву дочь кабатчика, девушка своенравная, но с большим приданым.

Гордый Иван пришел к своей богатой невесте и сказал:

– Беру тебя из семьи богатой, да я и сам человек не бедный! Вот тебе колечко из червонного золота, с драгоценными камнями.

Невеста приняла подарок и произнесла с усмешкой:

– В сундуках у меня много всяких дорогих нарядов, но твой подарок мне по сердцу!

Она надела колечко на средний палец и стала на него любоваться. А кольцо так и сияет, самоцветный камень горит, а вокруг сияют алмазы, словно горючие слезы.

Пришел Тихий Иван к своей невесте и сказал:

– Я люблю тебя больше всего на свете, одарил бы тебя и златом и жемчугом, но ничего у меня нет, кроме горячего сердца! Прими от меня недорогой подарок: серебряный перстенек, простое колечко. Облито оно горячими слезами, отдано мне с благословением. Носи его, не снимая, и будь счастлива!

Покраснела невеста, приняла от жениха заветный подарок и сказала:

– Не подарок, а твоя любовь дорога мне!

Смотрит невеста на перстенек, а он на пальце белеет, как чистая снежинка, и блестит, словно слеза по нему прокатилась.

Настал день венчания. Народу в церкви собралось много. Впереди стоят два жениха и две невесты. На одной невесте – алый шарф, кисея, а в ушах тяжелые жемчужные серьги, на руке сверкает золотой перстенек.

На другой невесте ситцевое платье, а в ушах серебряные со стеклышками серьги, и перстенек на руке белеет, как чистая снежинка.