Неудачная шутка (СИ)

- Да? Это вопрос? Или ты и правда такого высокого мнения о моих неловких чарах? Кое-кто скажет, что я в плену иллюзий, что я ничтожество, но мы-то с тобой знаем, что к чему, да? Все так, только пищевая цепочка имеет смысл. Как думаешь, может какой-нибудь человек вырваться за пределы природы? Отдаться хищнику, не становясь травоядным, или мирно пастись в стойле, пережевывая острыми клыкам сноп сена, потому что желает этого, а не пленен? Если взять тигра за горло и кормить травами, он издохнет, нет?

- Вы отвратительны! - неожиданно нашла в себе силы жертва на пусть вялый, но отпор, веселя подразумеваемого хищника еще больше. - Что вам надо, боже, чего вы хотите, я все сделаю, только отпустите детей…

- Ты оскорбляешь меня на “вы”… - пробормотал Джокер через смех. - При этом, бьюсь об заклад, вежливей действия, чем пинок под зад маникюрше из гетто ты никогда не производила! Ты забавнее, чем казалась мне раньше. И ты наконец вспомнила про своих мальчишек, одобряю. Хочешь узнать про мои шрамы, Дженни? Или лучше… хочешь узнать, кто именно заколол твою предшественницу? Понимаешь, к какой развязке наша первая семейная встреча клонится?

- Что вам надо? - с новой силой взвыла она, роняя крупные, мутные от косметики слезы в мыльную от спецсредства пену.

Ее младший ребенок не отреагировал, являя полное равнодушие к материнским страданиям: из воздуха фиолетовые пальцы извлекли очередной леденец, даже не смотря на то, что первый еще не кончился, заставляя чувствительный детский мозг погрузиться во вселенные тайн и поисков разгадок: откуда?

Старший всхлипнул, склоняясь над столешницей еще ниже, словно виновный ученик перед уважаемым наставником.

- Женщины, Дженни, - хрипло рассмеялся Джокер, хотя у него уже болело горло от непрекращающегося хохота. - Дети и старики. Вы все одинаковые. Качаете права, хлебая кровь из сильных. Хочешь довести меня? Что мне нужно? Я озвучил. Твоя очередь. Знаешь, что я думаю? Я понравился малявке. Не орет, продлевая себе этим жизнь, улыбается. Но когда я расчленю тебя, он уже не будет так счастлив. Он будет видеть меня всю жизнь во сне. Эта приветливость тоже не сотрется до конца, будет храниться в нем в самом далеком уголке памяти, и он будет мучим виной, не зная, отчего точно, и либо сопьется, сотрется о свои желания, либо станет героем. Хорошим человеком, лучше многих и многих! Джокер породит добро! Поверь мне, я знаю. Быть может, со мной было то же самое? Быть может, я был таким, как это дитя, мм? Было бы здорово! Представь мои маленькие ручки, тянущие за подол какого-нибудь священника, продавшего меня потом в цирк на съедение медвежатам!

- Я не понимаю… - снова заюлила женщина, и он взорвался, брызгая слюной, не поднимая, впрочем, своего змеиного голоса ни на октаву:

- Я знаю, что он был тут. Человек, который задолжал мне, - злобно зашипел он, между каждым словом выдавая кулаком об стол. - Сдавай его и останешься цела. Имя. - ритмичные удары стали громче. - Где берлога. Можешь подарить мне его фотокарточку, я положу ее в нагрудный карман, поближе к своему одинокому сердечку.

Посреди локально разведенного хаоса мальчишке постарше, до сих пор упорно молчавшему в ужасе, вдруг понадобилось высказаться.

- Он убьет тебя, - угрюмо воскликнул он, не смея поднять глаз. - И все снова будет хорошо.

Его младший брат тоже, очевидно, произвел какие-то расчеты, потому что еще больше оживился и попытался расплатиться с источником сластей деталью Лего, желая стимулировать дальнейшее сотрудничество.

Джокер, рассеянно принявший в свою ладонь пластмассовый кубик конструктора, сбавил обороты, надеясь, что дело почти сделано: слишком много времени ушло на милосердие.

- Кто? - спросил он спокойно, любознательно наклоняя голову: нетерпение, болезненное, как обжигающее, переслащенное питье, сводило ему зубы. - Твой отец? Интересно было бы взглянуть на него. Об этом я вам всем, дорогие домочадцы, и толкую…

- У меня нет отца, - перебил его дрожащий голос. - Тот мужик, которого ты ищешь, приходит иногда и незаметно. Я видел только его ботинки.

Все вдруг оказалось лишено смысла.

- Твоя мамуля шлюха, да? - разочарованно протянул Джокер, теряющий прежде такой привлекательный след. - Дядя клоун, похоже, останется голодным из-за своей поспешности. Ты ужасно готовишь, Дженни-полпенни, но отлично шифруешься… Ну, всех блядей не сосчитать, проще обратиться к переписи населения… Так кто, прости мне мой акцент из глубинки, убьет меня, малыш?

- Бэтмен, - пробормотал мальчик невнятно, люто жалея, что встрял: минута нанизывалась на минуту, образовывала ожерелье часа, а героя, в которого он верил, все не было. - Бэтмен убьет тебя за то, что ты преступник! - наконец сказал он твердо. - Ты очень преступный. Самый плохой, поэтому он убьет тебя первым.

И, очевидно, всех, кто еще обижал этого мальчика - но Джокер в лицо наивности не засмеялся, напротив сочувственно уложил руку на детское плечо, словно отмечал главную жертву, и маленькое тело под его пальцами сжалось в ужасе.