Неудачник

А потом мы занимаемся сексом. Долго, самозабвенно, до какого-то исступления. До ощущения, что больше уже не можем физически. И Кира обнимает меня, нежно целует, а я могу только глубоко дышать и смотреть в потолок. А техника в эту ночь молчит, не горит свет. Мы в темноте и тишине, как две одиноких души в водах мифического Стикса. Кажется, еще несколько мгновений блаженства, и услышим плеск весел лодки Харона, увидим его глаза. А пока, еще оставаясь во власти темных волн, мы вжимаемся друг в друга, стараясь отдалить неизбежное. Пока есть только мы, и гул волн…

Я засыпаю. На сознание волнами накатывает приятная расслабленность. Но даже здесь, на пороге сна вижу деньги. И будущую жизнь: закат над морем, легкий бриз, ресторанчик на набережной. Мы с Кирой за столиком, среди скучающих туристов и закусок. Я глажу ее руку, нас поглаживает заходящее солнце. Новая жизнь вливается в легкие соленым ветром, ласкает радостью, каким-то детским предвкушением, что все сложится, мы будем жить долго и счастливо, и возможно — даже не умрем.

Но вот видение проходит, надвигается чернота: пустая, отрешенная. Кира пропадает в ней, перестаю чувствовать ее руку на груди. И какой-то голос в глубине сознания, на границе сна и яви шепчет, что ничего не получится, потому что не получается никогда, ни у кого. Я пытаюсь возразить, это важно, перебить его, не дать закончить. Но сознание резко проваливается в сон, какие-то неразборчивые кошмары, и ничего не получается. Я засыпаю, хватаясь за обрывки реальности. Все исчезает, по частичкам, плавно. А голос шепчет, словно гипнотизирует. Не встать, не стать. И так, стараясь защититься, со сжатыми челюстями, чувствуя, что проигрываю, я, как в колодец, просачиваюсь в сон.

Тихий уголок

Постепенно привыкаю к присутствию Киры рядом. Она не остается, через пару дней уезжает домой. Но часто возвращается, несколько дней проводит со мной. И опять уезжает. Я отпускаю, потому что знаю, что вернется. Я так погружаюсь в нечаянно появившееся счастье, что начинаю считать, что так было и будет всегда.

Кажется, что время идет быстро — дни мелькают как часы. Если с ней, то еще быстрее. Кира рядом, нам хорошо. И вот, ей опять пора уходить. Я привыкаю к такому ритму. Кира тоже не против. Нет, иногда что-то говорит о близости, большей открытости. Хочет, чтобы я побывал у нее. Но время летит. Нет времени. Работа, еще раз работа. Так я оправдываюсь.

Как это часто бывает, мелкие неприятности, проблемки пропускаю мимо сознания. В целом же все хорошо! Но они, как звоночки, маленькие колокольчики, звенят где-то в отдалении. Сначала тихо и тонко. Но со временем все явственнее, четче и громче. А когда от острого звона становится некуда бежать, обычно уже поздно, время все исправлять растрачено.

Но пока все хорошо. Это разум пугает пессимистическими прогнозами. А за окном солнце, лето. Рядом спит Кира. Головка на моей груди, аромат волос ласкает обоняние. Почти кончился учебный год, скоро отпуск и в администрации. А там всего лишь одна подпись отделяет от хороших денег и отдыха где-нибудь у моря. Или на побережье океана, на песчаном пляже небольшого острова.

Я потягиваюсь, легко целую Киру. Жить хорошо! Не просто жить, а чувствовать это каждой клеткой тела. Сбросить оковы неудачничества, вырваться из темницы пессимизма, чтобы с головой окунуться в радостный летний мир. Мир вечного праздника. Я уже на пороге.

Встаю, стараясь не разбудить Киру. Умываюсь, принимаю душ. Потом готовлю завтрак: яичницу с колбасой, бутерброды, кофе, сок. Ставлю на небольшой поднос, несу в комнату.

— С добрым утром, Кира! — говорю нежно.

Кира открывает глаза, улыбается. Мы завтракаем, разговариваем. Я хочу остаться, но сегодня надо в универ, провести лекции, подготовить бумаги к сессии. Поэтому приходится оторваться от любимой.

На прощание мы целуемся так, будто расстаемся навсегда. У подъезда уже ждет Land Cruiser. Я отключаю сигнализацию, открываю дверь. Из салона приятно пахнет кожей и освежителем воздуха. Сажусь за руль, завожу. Пара минут, и паркуюсь у универа. Выхожу под аккомпанемент удивленных студенческих взглядов и возгласов. Скромно ставлю на сигнализацию, захожу в здание.

Другин уехал, и все здесь меняется. Постепенно, шаг за шагом становится другим. Неблизким, что ли? Может быть, неприятным. Другим, одним словом.

Тихий оказывается небольшого роста кругленьким мужичком, с большими щеками, очками и редкими волосам. Типичный коммерсант, с такими же масляными подходами. Старается больше шутить, всем улыбается. Свой человек, рубаха парень. Но что-то в нем настораживает, не дает расслабиться, отчего шутки утомляют, кажутся пресными. Что-то на уровне чувств. Мне Алексей Иванович не нравится сразу.

Через несколько дней новой обстановки, начинаю замечать, что что-то изменилось. Так начинаешь осознавать, что в жизни тебя что-то тяготит, долго ищешь, перебирая все по кусочкам, наконец, находишь, выбрасываешь, если получается. Но все равно чувствуешь печаль. Оттого, что то, что ты любишь, пришло в негодность, утратило былое обаяние. Ушло из жизни.