Неудобные женщины. История феминизма в 11 конфликтах

Книга «Любовь в браке» написана в стиле, который иначе как бредовым не назовешь. Это полные эвфемизмов страницы эротической прозы о «порталах желания», которые перемежаются с самым приземленным реализмом. «Срывать лаванду и фиалки… А затем: вот так мы стимулируем клитор», – описывает книгу Лесли Холл. От непрерывных смен тональности голова идет кругом. Сама Стоупс, как и ее взгляды, была очень противоречива. Она представляла себя как наивную, изголодавшуюся по сексу жену. На самом деле она очень целеустремленно искала собственный путь. В 1922 году Стелла Браун, ее коллега по борьбе за контролем над рождаемостью, писала Хэвлок Эллис: «С ней становится все труднее работать. Я не могу описать подробно, как она вела себя на нашей последней встрече, но, уверяю вас, это жалкое проявление буйства и наглости производило самое прискорбное впечатление. К тому же она эгоистична и тщеславна до крайности… ежедневно наживает новых врагов». В статье «Расположенная Стоупс» Холл резюмирует: «Мэри Стоупс плохо работала в команде, была не готова даже к необходимым компромиссам, не поддерживала других участниц кампании, когда они нарушали закон и шли против официальной власти, не могла работать гармонично и даже из тактических соображений солидаризироваться с остальными».

Многие историки считают, что личная трагедия Стоупс, ее брак без секса с Рагглзом – это ложь. В биографии, написанной Джун Роуз, много скепсиса. Сохранились письма, где у Стоупс во время ее первого брака просят совета по контролю беременности, и они показывают, что она не была так уж невежественна. К тому же, еще будучи подростком, она интересовалась биологией. Подозреваю, что бедняга Реджи время от времени испытывал трудности с эрекцией, но это было не единственной причиной развода. Его показания в течение десятилетий оставались недоступны, но в документах, доставшихся Британской библиотеке, он утверждает, что Стоупс была «сексуально одержима, почти патологически».

Однако самое темное пятно на ее наследии – это интерес к евгенике. Еще не начав исследовать труды Стоупс, среди немногих точных фактов о ней я знала: она запрещала сыну жениться на женщине, которая из-за близорукости ходила в очках. Я тогда подумала, что «неудобное», переходя некоторые границы, становится непростительным.

В 1920-е и 1930-е годы интерес к евгенике не был чем-то необычным среди интеллектуалов. В более патерналистскую эпоху идея о том, что образованная элита может управлять фертильностью других людей, выглядела вполне респектабельно. Была также и определенная наивность в отношении того, куда приводят такие идеи, но в 1930-е годы стало ясно, что нацистская Германия стерилизует и убивает людей с нарушением обучаемости, эпилепсией, шизофренией, геев, лесбиянок и других «дегенератов», стремясь к созданию арийской «высшей расы». Режим скопировал программу стерилизации с аналогичной инициативы в Калифорнии.

Как исследователь Лесли Холл не снимает со Стоупс обвинений в приверженности евгенике и не считает необходимостью, чтобы та оставалась заслуживающей изучения. Однако она помещает Стоупс в контекст ее времени, когда в нескольких комнатах теснились семьи из десяти и более человек. «Движение по контролю над рождаемостью действительно делится на два направления, – сказала она в разговоре со мной. – Одни люди говорят, что нужно рожать правильных детей или добиваться, чтобы определенные люди не заводили детей… [Вторые] предоставляют другим возможность иметь любое количество желанных детей. Мэри – на этой стороне». Лесли Холл считает, что Стоупс выступала против будущей невестки, подспудно желая контролировать сына. «Наверное, можно назвать это комплексом Иокасты[35]. Она была очень привязана к Гарри и должна была придумать хоть что-то, чтобы его удержать. Мэри Уоллис трудно было в чем-то упрекнуть: это была умная девушка, очень образованная, привлекательная. Она носила очки – да, это так. Давайте вычеркнем ее». Стоупс сделала именно это: она вычеркнула Гарри из завещания. Когда в 1958 году она умерла, то ее клиники по ее распоряжению достались Обществу евгеники. Возможно, это было неизбежно, но так или иначе с Ассоциацией планирования семьи Стоупс разошлась окончательно.

Невозможно отделить друг от друга личное и политическое у Стоупс и понять, чем продиктованы ее действия. Легче ли мне думать, что ее обвинения в адрес будущей невестки продиктованы не увлечением евгеникой, а чрезмерной материнской опекой? Я не уверена. Но это усложняет картину, как и знание, что ее возражения против абортов в 1910-х и 1920-х годах были тактическим расчетом, как и требования суфражисток об ограниченном избирательном праве для женщин. История показывает, что Стоупс приняла правильное решение: когда контроль над рождаемостью был принят медицинским истеблишментом, а затем и церковью Англии, феминистки продвинулись в борьбе. Как только было установлено, что женщины вправе сами контролировать свое тело, стало легче требовать права на аборт.