Неудобные женщины. История феминизма в 11 конфликтах

Когда занятие закончилось, женщины отказались выходить из класса через заднюю дверь. Их сопровождали сочувствующие однокурсники, и они добрались до дома «невредимыми, хотя доблестные враги швыряли в нас комья грязи», по словам Джекс-Блейк. На следующий день однокурсники палками разогнали толпу зевак, которые собрались поглумиться над девушками. Так продолжалось несколько дней, пока «буяны» не осознали, что их тактика не сработает.

Откуда такая агрессия? София и ее однокурсницы хотели стать врачами – но в то время эта профессия была доступна только для мужчин. Конечно, женщина могла быть медсестрой, т. е. ухаживать за больными, но медицинская премудрость была прерогативой мужчин. За два года до этого в Лондонском университете женщин впервые приняли в бакалавриат, однако им выдавали не диплом, а «сертификат о квалификации». Что-то менялось: женщины претендовали сначала на высшее образование, а затем и на профессиональные позиции для среднего класса.

Холодноватая проза Софии Джекс-Блейк не дает полного представления о том, как страшно было в тот день в Эдинбурге. Ее слова заставили меня вспомнить, как плевками и издевками встречали в 1950-е годы на юге США первых темнокожих студентов, пришедших в школы для белых. И в том и в другом случае произошла десегрегация образования – его открыли для групп, прежде исключенных из процесса обучения или направлявшихся в учреждения ниже уровнем. Трудно представить, как тяжело обучаться в таком враждебном окружении.

София и ее однокурсницы получили известность как «Эдинбургская семерка», или Septem contra Edinam (Семеро против Эдинбурга). Они стали первыми студентками очного отделения бакалавриата университета в Великобритании.

История «Эдинбургской семерки» – это история достойных поражений и неожиданного успеха. А начиналась она с простого требования.

* * *

Все, чего она хотела, – «справедливость без привилегий». В эссе, опубликованном в 1869 году, 29-летняя София Джекс-Блейк утверждала, что женщины естественно предрасположены к занятиям медициной, поскольку испокон веков ухаживали за больными. София, дочь преуспевающего адвоката, получила домашнее образование, а затем обучалась в частных школах в Гастингсе, недалеко от дома. Затем она стала студенткой Королевского колледжа в Лондоне, где зародилась ее «страстная дружба» со сторонницей общественных реформ Октавией Хилл, и София осталась там преподавать математику[107].

В эссе о правах женщин «Три гинеи» (Three Guineas) Вирджиния Вулф упоминает Софию как пример «великой викторианской битвы между жертвами патриархальной системы и патриархами – битвы дочерей против отцов». Отец давал ей 40 фунтов в год, но запрещал брать деньги за преподавательскую работу. Вулф представляет, как отец Софии говорит ей, что ждать оплаты труда – «ниже ее достоинства». А София отвечает: «Но почему нет? Вы мужчина, отец, вы выполняли работу и получали деньги, и никто не считает это позором, а, напротив, честным обменом». Она говорит, что ее брат Том зарабатывает на жизнь, работая адвокатом. «Ах, – отвечает отец, – Том содержит жену и детей. Но ты, моя дорогая дочь, – совершенно другое дело! Ты ни в чем не нуждаешься и знаешь, что (насколько это в моих силах) нуждаться не будешь». Ее отец ожидал, что София будет полностью зависеть от него, а потом от мужа. Это был не просто щедрый жест, как могло бы показаться: условием его щедрости была ее покорность.

Но София, упрямица, была готова скорее расстроить отца, чем подчиниться его благожелательной диктатуре. Во время поездки в Америку она посетила детскую больницу в Бостоне и познакомилась с одной из первых женщин-врачей, Люси Эллен Сьюэлл, которая работала ординатором в Госпитале для женщин и детей в Новой Англии. Вот такой жизни хотела для себя София.

Но была одна загвоздка. Для работы врачом ей нужно было получить медицинскую квалификацию в университете. Закон о медицине 1858 года был призван отпугнуть мошенников и шарлатанов, но имел неприятный побочный эффект: он давал право сертифицировать врачей только медицинским школам Британии, а туда не принимали женщин. Как пишет Джекс-Блейк, закон «создал почти непреодолимый барьер для доступа женщин к официальной медицинской практике».

Но это не мешало им пытаться. В 1860 году Элизабет Гарретт Андерсон, после того как была отвергнута всеми колледжами, нашла лазейку в законе. Она поступила в Почтенное общество фармацевтов, лондонскую ливрейную компанию, которая в своем уставе обещала экзаменовать любого кандидата, завершившего ее курс обучения. Гарретт Андерсон пришлось оплачивать частное (и дорогостоящее) обучение, так как ее не допустили ни на один курс. Когда она наконец получила место в больнице Миддлсекс (за которое тоже пришлось побороться), то сдавала устный экзамен вместе с мужчинами и выступила «слишком хорошо», по словам Софии Джекс-Блейк, «тем самым обрекая себя на гнев мужчин, которые потребовали от нее покинуть больницу».