Неуловимая реальность. Сто лет русско-израильской литературы (1920–2020)

Сетевая активность Михайличенко и Несиса в период создания романа, как под собственными именами, так и под именем Кота Аллергена, их посты и чаты в LiveJournal и других форумах были тесно связаны с написанием текста (к этому следовало бы добавить картины Михайличенко из серии «Коты и ангелы Иерусалима», но это предмет для отдельного обсуждения). В связи с этим встают два вопроса: в чем суть литературно-философского метода, которым пользовались авторы, и что происходит, когда виртуальный персонаж становится персонажем романа? Чтобы ответить на эти вопросы, сделаем два предположения. Во-первых, роман рассказывает о том, что виртуальный персонаж очевидно не может и не хочет оставаться в анонимном лимбе сети, он желает воплотиться в живую, гипергуманистическую личность, стать реальным во всех смыслах этого слова. Это означает, что он стремится стать частью повествования, героем истории, предпочтительно экстремальной. Его реализация в тексте делает возможным создание мифа, символа, организма, в терминах Лосева [Лосев 1991]. В этом смысле любая история как в сетевую, так и в досетевую эпоху сродни мифотворчеству, поскольку эмпирически реализует трансцендентальный образ, аватар, порождаемый писательским воображением. Виртуальный кот Аллерген символизирует трансцендентальный субъект, чистый разум, источник познания, а при этом сеть, в которой он живет, моделирует само сознание и способ восприятия им реальности.

Во-вторых, можно заметить, что связь между сетевым персонажем и его литературным двойником работает и в обратном направлении. Виртуальный кот привносит в роман знания и опыт, приобретенные им в сетевой реальности. Стихи, очерки и беседы на интернет-форумах создают контекст, который выходит за рамки интертекста или генотекста романа и который представляется частью эвидентной реальности, несмотря на свою виртуальность. Роман и сопутствующие ему тексты возникают внутри единого творческого пространства сети, и в конце концов сам роман публикуется в интернете, становясь тем самым даже более реальным, чем если бы он был опубликован в бумаге. Все эти публикации составляют единое произведение, превосходящее роман, но воспроизводящее себя внутри него. Таким образом, роман и сам по себе становится продолжением и воспроизведением сети.

Этот нетнеистический или сете-реалистический метод работает следующим образом: Анат, Макс и их кот, «настоящий» кот, живут в романе-сети как в эвидентной реальности. Анат и Макс создают виртуальный персонаж интернет-кота, конструируя тем самым сеть внутри сети, обладающую уже свойством инвидентности, поскольку реальность живого кота в сети не является ни самоочевидной, ни доступной непосредственному наблюдению. С другой стороны, мыслящий и говорящий кот-поэт только в сети и возможен, она есть его эвидентная реальность. Сеть, создавая сеть внутри себя, диалектически противостоит сама себе, собственной виртуальности, и превращается, как целое, в сложносоставную конвидентную реальность, а постмодернистский роман превращается в псевдобиографический, метамодернистский и квазиреалистический. Авторы возвращаются к реальности, даже если это «дочерняя реальность», которая одновременно является очевидной и непознаваемой, эвидентной и инвидентной, что согласуется с образом Иерусалима как настоятельно присутствующей, но непознаваемой культурной конфигурации, вечно погруженной в пары мессианского синдрома.

«И/е_рус. олим» соответствует требованиям многообразия сети. Он возникает как своего рода «фрактальный расёмон», сочетающий жанр множества свидетельств об одном событии с различных точек зрения (как в рассказе Рюноскэ Акутагавы) с концепцией фрактала, восходящей к теории хаоса, о повторении одной структуры на всех уровнях измерительной шкалы. Сконструированный таким образом термин означает множественность точек зрения, погруженную в рекурсивную организацию сети. Роман состоит из серий более или менее кратких повествовательных фрагментов, рассказанных от имени разных героев (в том числе и от имени кота). Эта фрагментарность, однако, лишь воображаема, так как все повествования составляют единую сеть, структура которой, несмотря на ее многосоставный и сложный характер, уже не может считаться фрагментарной[89]. Такая структура романа изоморфна структуре самого Иерусалима. Давид дает вполне исчерпывающую характеристику города: