Невечная мерзлота

Глава вторая ЭДУАРД ПОСТНОВ

Чего-чего, а пожаров терпеть не могу. Какая-то непонятная сила — огонь. Уничтожает начисто, дотла, было — не стало.

Батя мой горел в танке. Пришел без лица, чужой, в маске страшной, весь пятнистый от пересаженной кожи. Он ко мне руки тянет, я от него дёру! Матери сначала и такой нужен был, да вот потом... И запил он тогда. Если б не мать, может, не угодил бы я в детдом. Значит, вся жизнь пошла бы по-другому. И не узнать уже того, второго варианта. Жизнь не трактор, задней скорости у неё нету, играешь только один раз.

А пожар в училище до сих пор снится, и все в поту просыпаюсь: вдруг не прыгну?

Ну во флоте еще тушили учебные пожары. Тоже кар­тинка: море, волнение балла три-четыре, ветрище, собачья погодка, а тут на корме бак с нефтью поджигают. Нефть выгорела и бак дотла. И вот буровая. Сюда бы парочку тех водометов корабельных. Не водомет — осадная машина: на стену, на дом направить — вдрызг раз­несет.

Будь в бригаде хоть два-три корешка из флотской братвы, потушили б мы вышку! А то... сухопутные все, сначала о зарплате подумает, потом работать пойдет, да еще перекурит сперва. Бирюковы эти, Кандауровы да молодняк...

И как так жизнь повернулась? Ведь давал зарок в мо­реходку поступить, на берег не списываться. Нет, заякорился! Ходил бы себе сейчас в тропики, Скандинавию, Атлантику — один дьявол, ни кола, ни двора, ни жены, ни семьи. Дак хоть бы жизнь была, а то поглядишь в кино, какие девочки в Севастополе или Даугавпилсе, ночь не спать потом. И все та наша команда вспоминается, чем дальше, тем чаще. Утром просыпаться неохота, как поймешь, что ты не на корабле. Хотя надо еще посмот­реть, какой курицей был бы ты сейчас на том корабле. Ожирел, форму потерял.

А сколько драил, наводил никому не нужный блеск на кнехты, иллюминаторы, палубу — сюда бы сотую долю того старания, никакого пожара в помине не было бы! В общем, так оно поначалу и было, вышка сияла. И Лу­нев на первых порах, как его назначили, каждый день при­езжал, ночевал часто. Я ему даже говорил: ты здесь не в буровиках ходишь, рабочие только расхолаживаются, если начальник вместо них трубы монтирует. Ты мастер, твое дело процесс наладить и контролировать, документа­цию вести, на совещаниях гвозди начальству забивать, дыни от него получать. Ну, вошел в курс, освоился. Сначала-то как было: «За грязь на буровом станке от работы отстраняю!» И точка. Да потом — свинарник и на стан­ке, и под станком, и вокруг. Все некогда было горючие отходы вычерпать. Вот, вычерпали себе за шиворот.

Сказано: жадность сгубила. Все гнали, спешили всех обставить, на первое место глаз положили. Метраж любой ценой. А это тебе не такси, кричать: «Шеф, любой та­риф!» Если сейчас к следователю, шила в мешке не утаишь. Они ж понимают, вышки сами не горят. Горит солярка, масло, обтирочные концы, а за ними уже сталь.

У нас горючих отходов под настилом было — Саудовская Аравия! Успокоились мы все, и Лунев, и я, да и парни. Особенно после этих премий — по управлению, республиканской.

О Луневе надо будет обязательно сказать, если дело до следствия дойдет. Мол, успехи бригады — от его руко­водства. Это Виктор, как пришел, предложил новую ме­тоду работы: высвободить для каждой смены двух-трех рабочих только на обслуживание. Готовить заранее фронт работ, монтировать запас свечей. Ну шума было! «Еще чего, на дядю работать! Перед начальством выслуживается, новшества изобретает. Обойдемся без рационализа­ций!» А потом раскушали, что почем. Что так сподручней и быстрей, можно бурить не три часа чистого вре­мени, а все восемь. Вот откуда наши проценты. Эго обя­зательно сказать, а то там с какой меркой могут подойти: по штатному расписанию. Бурмастеру — под завязку, бригадиру — поменьше, сменному мастеру — не донышке. Про учебу его, две сессии в году, в вездеходе и то зубрит. И обязательно про горком: его там членом гор­кома избрали, то пленум, то актив, конечно, загрузка побольше стала, может, и недосмотрел чего. Тут все зачтется, особенно эта общественная активность. И вообще с ходу заявить, мол, пожар — чистая случайность, неха­рактерная для такой бригады, как наша. Мы годовой план и октябре выполнили и вообще, наверное, первыми по управлению идем. Шли то есть. Надо будет уточнить у Сергеева, какие там виды.

До, все теперь от Сергеева зависит. Но вот как ещё Сергеев себя поведет? Если в управление брякнет... да ему оттуда так брякнут, что на пенсию вылетит досрочно, в честь годовщины! Пойдет, пойдет навстречу, больше ему идти некуда. Сказать: восстановим, дай время. Ну, помоги, чем можешь.

Шесть лет на буровых, а не припомню ни у кого похожего случая. Как, интересно, с бригадой поступают? Нет, коллективу никогда сильно не нагорит — нагорит руководству. Луневу нагорит.