Невечная мерзлота

Виктор в бригаде многое мог бы сделать, дай ему еще год-два времени. У него почему не все ладилось, не сумел пока бригаду перевернуть — возраст. Во-первых, он мо­ложе всех тут, кроме Чибиряева. Разве что Кораблев? Да, Кораблеву тоже двадцать три года. А как Виктору с тем же Кандауровым говорить, белой косточкой, если тому тридцать два? И потом, Лунев уже к готовой бригаде пришел, сам не комплектовал, его перевели с буровой Карнаухова. Вот бы к кому на совет завернуть — к Карнаухову. Горой Труда, тридцать лет бурит. Может, подкинуть идею Витьку? Нет, куда там заворачивать, полдня потеряем. Ух и осточертела эта езда — шесть ки­лометров в час. То ли дело было! — сторожевик стано­вится на корму, на пяточку, что твой глиссер, и прет по тридцать узлов в час, а ты стоишь, и гюйс аж на макушку завивает, и всего тебя насквозь пронизывает. Эх, в море­ходку не поступил тогда, одно это и жалко!

Да, возраст. На первых порах и меня царапало: мне двадцать восемь, ему тогда двадцать один был, и он мной руководит. Если разобраться, все в порядке. Дело он знает, кончил техникум, теперь университет добивает. А я так и остался с курсами — некогда все. Особенно как поставили бригадиром — совсем невпродых.

Виктор пробовал сколотить бригаду — сколотишь ее! С самого начала пришли разнокалиберные, каждый сам за себя. Эти трое — Кандауров, Вовка Орлов, Мотови­лов — с других бригад партии. Держались особняком. Мотовилов еще так-сяк, а те загордились, что дело знают. Все на психику нам давили: мне обещали, что буду не меньше сменного мастера, а ты меня — опять помбуром? Они в тех своих бригадах выдавали перевод за повыше­ние, а нам — за понижение. Остальные с Большой земли приехали, искатели жемчуга. Пока обучили их, года как не бывало. А стали понемногу вперед выбиваться, даже салажонок Лешенька Чибиряев себя кадровым счи­тает.

Хуже нет премий, если не вовремя. В нынешнем году вообще сплошная благодать, еще месяц не кончился, а каждый выручку подсчитывает, сколько чистыми на руки. Это мы с Виктором, да и руководство маху дали: мате­риальные стимулы, материальные стимулы! Они на эти стимулы верхом сели и ну погонять нас. «Володя, выйди вместо Кораблева». — «А что ты мне за это нарисуешь?»

Вот, нарисовали. Между собой грызня из-за пустяков, по мелочи, а нам приходится вахты так комплектовать, чтобы Алатарцев с Кандауровым или Орловым-старшим в одну не попали, того и гляди сцепятся. Была б моя воля да не будь этой текучки кадров, я бы из всей брига­ды двоих оставил — Алатарцева и Колю Орлова. Ну еще Мотовилова, раз уж мастер в нем так души не чает. остальных гнать к фениной маме. Эти хоть работают на совесть и не выпендриваются.

Не надо этого там говорить, в показаниях.

Зину предупредить, а то ведь ждать будет, дуреха. Вот еще тоже судьба — всю жизнь одна-одинешенька, что и парню несладко, а девчонке? Ждать ведь будет, дурочка этакая, слову верная, сказал «приеду» — сутками не уйдет никуда.

А так, если подумать не для следствия, а для себя, то ЧП не случайное. Заелись парни. За-е-лись! Даже в буквальном смысле. Я как-то посмотрел на складе заявки других бригад: макароны, щи в банках, сухари. У нас — колбаса, тушенка, паштеты, сигареты самые лучшие и это... вафли в шоколаде. Для шику, на десерт, чтоб поговорили, позавидовали нам. Кандауров раз на буровую в вечернем костюме пожаловал — граф Монте-Кристо! Рабо­чая гордость и рабочий форс. Заработали на рубль, загор­дились на червонец. Вот-вот, форсу много стало. Волосы поотпускали, усы, бороды — черт-те что, вокально-инстру­ментальный ансамбль или канадская сборная по хоккею, а не буровая бригада. Магнитофоны, транзисторы — пик­ник! Конечно, дело не в прическе, с волосами даже теплее. А вот слишком ровная жизнь, привычка к славе, почету, большим деньгам. Другие бригады поскромнее, хоть и успехи почти такие же.

Лишь бы дали восстановить... Как бы ошибок сейчас вгорячах не напороть. Витек-то вон какой потерянный сидит, тут мне надо глядеть в оба. Он в переделках не бывал, даром что меланхолик, а в пиковой ситуации такое может выкинуть! Хуже нет начинать серьезное дело, если не в форме. Сейчас надо чистую холодную голову, крепкие руки. Знаю-понимаю, а мобилизоваться, как пе­ред учениями бывало, не могу.

Ох и порадуется кто-то: луневская бригада, 15-я бу­ровая, выскочки, пижоны, подзалетели на повороте! А пар­ни сидят, молчат, наверно, тихой сапой сочиняют, в чем начальство пообвинять — случай уж больно подходящий. У нас побухтеть каждый любит, хлебом но корми. Мало мы своих парней знаем, мало! Что на уме? Как себя по­ведет? Я думал, Бирюков, нудило, под стол полезет от таких салютов — не полез. Не полез, а тушил, и все вре­мя рядом. Я даже страховал его, как бы не пыхнул. Они же не знают, как легко горит человек — фосфором...

 

Глава третья С МИРУ ПО НИТКЕ