НеВенец творения. Всё, что вы боитесь знать о будущем

Но это касается малого и среднего бизнеса. С высокотехнологичными гигантами такого не произойдет. Крупнейшие датакратические компании – Apple, Amazon, Facebook, Alphabet (Google) и Microsoft в последние несколько лет уверенно занимают первые пять мест в рейтинге крупнейших компаний мира, иногда ротируясь между собой. Каждая из этих гигантских корпораций представляет собой целый конгломерат сервисов в совершенно различных отраслях – от IT до музыки, от производства «умных» вещей до служб такси и сервисов доставки еды. Благодаря датакратии мы стали свидетелями невиданной по своим масштабам монополизации экономики высокотехнологичными компаниями, но упорно не желаем замечать того очевидного факта, что, если раньше эти гиганты играли позитивную роль, усиливая конкуренцию в мировой экономике, теперь все с точностью до наоборот. Ни одна из этих компаний не хочет конкуренции, в лучшем случае выкупая перспективные стартапы за любые деньги, а в худшем просто копируя идеи и продукты небольших компаний и частных предпринимателей, выходящие на рынок, и выпуская их в качестве приложений или товаров под своими брендами.

В этих транснациональных корпорациях (а также в их китайских аналогах – Tencent и Alibaba, входящих в топ-10 крупнейших компаний мира по капитализации) работают лучшие умы мира с самыми высокими заработными платами, а прибыльность самих гигакомпаний такова, что они, нисколько не поперхнувшись, могут позволить себе просто скупать всех мало-мальски значимых конкурентов на своем пути. И это неудивительно: монстры из Google, Apple, Microsoft, Amazon и Facebook зарабатывают сверхприбыли на всем населении планеты, пользуясь своим монопольным положением на многих мировых рынках.

По сути, цифровизация стала оправданием стремления многих крупных корпораций монополизировать рынки и отрасли, которые ранее им были практически недоступны. Под предлогом создания «экосистем» (экономических структур, претендующих на то, чтобы оказывать все мыслимые и немыслимые услуги своим клиентам) высокотехнологичные компании превращаются в огромные монструозные тресты, намного более всесильные, чем рокфеллеровские монополии начала ХХ века. Эти компании развивают всевозможные бизнесы в самых разных отраслях, обосновывая это необходимостью оказывать клиентам своих «экосистем» как можно больше различных услуг, становясь «универсальными посредниками» для людей во всех сферах человеческой жизни. Не стоит удивляться, если вскоре такие гигакорпорации начнут претендовать на квазигосударственный статус и полномочия.

И тогда именно крупнейшие высокотехнологичные бизнесмены и те власть имущие, кто контролирует «цифровую» архитектуру, инфраструктуру и бизнес-среду, и станут несменяемой элитой человеческого общества будущего, той самой «датакратией», которая будет властвовать на планете в короткий период до того момента, когда настоящие рычаги управления цивилизацией окончательно будут отданы его величеству искусственному интеллекту.

Именно от датакратии в ближайшие десятилетия будут зависеть судьбы сотен миллионов людей, крупнейших компаний «реального сектора» и даже мировых держав – ведь все эти люди, компании и страны будут жить, работать и функционировать на различных цифровых платформах в интернете. И последние события показывают, что датакраты не против того, чтобы придать дополнительное ускорение естественному эволюционному процессу.

Кстати, высокотехнологичные корпорации осознали свою исключительную силу не так давно. Еще в 2000-х годах они были просто крупными IT-компаниями, с очень большими амбициями, но, все же первую скрипку в мировой экономике играли не они, уступая финансовым, промышленным, нефтегазовым конгломератам. Кризис 2008 года показал, что «ничто не вечно под луной», отбросив бывших лидеров «традиционной экономики» далеко назад. Но окончательно высокотехнологичные гиганты осознали свою мощь в эпоху так называемой уберизации – устранения посредников между поставщиком и конечным потребителем услуг с помощью специально разработанных компьютерных платформ, позволяющих проводить децентрализованные сделки между поставщиками и потребителями.