Неверные шаги

Дверь комнаты совещаний в дальнем конце коридора приоткрыта, оттуда долетают негромкие голоса. Она быстро проходит через пустой офис к своему столу, выуживает папку из верхнего ящика. Потом решительным, даже чуть сердитым шагом идет к комнате совещаний и распахивает дверь.

Черти неблагодарные, думает она.

Немного погодя она с горящими щеками садится на свое место, меж тем как спонтанные аплодисменты затихают, а к ней подвигают блюдо с булочками.

— Отлично придумано, Эйкен, — говорит Карл. — Только, по-моему, ты наверняка заработаешь неприятности.

— Всему свое время, — отвечает Карен с кривой усмешкой, вонзая зубы в большущую булку с корицей. — Начнем? — Она слизывает с пальца сахарную пудру.

Коротко изложив, что узнала от мужиков в “Зайце и вороне”, она подытоживает:

— Итак, можно, пожалуй, сделать вывод, что Сюзанна Смеед со многими была в ссоре и отнюдь не считалась в округе приятной особой. То же говорят начальство и коллеги по работе.

— И дочь, — добавляет Карл Бьёркен. — Юнас, вероятно, тоже не очень-то хорошо о ней отзывался?

— Да, так и есть. До сих пор никто не отзывался о ней, мягко говоря, позитивно. Вопрос больше в другом: сумела ли она разъярить кого-то настолько, что он убил ее. Может, Сюзанна шантажом занималась? Она, конечно, зловредная и неприятная, это известно, но из тех ли, кто вынюхивает, собирает компромат? Как думаете?

Все молчат, видимо, размышляют.

— Нет, она скорее непримиримая, — говорит Астрид Нильсен. — По крайней мере, судя по отзывам ее начальницы и коллег, с которыми беседовали мы с Йоханнисеном. Сюзанна Смеед, пожалуй, из тех, кто подмечает чужие ошибки и охотно их комментирует. Ну и отчасти сплетница.

— Корнелис и Астрид, вам надо сегодня еще раз наведаться в “Сульгорден” и выкопать там все, что можно. Сама я встречусь с Венке Хеллевик. Это сестра Юнаса, одна из немногих подруг, какие, похоже, были у Сюзанны, — добавляет она, подняв голову и увидев вопросительные взгляды коллег. — Пожалуй, тогда у нас будет о ней более детальное представление. Но мне надо взять с собой кого-нибудь. Карл, найдешь время?

Он кивает, и Карен опять оборачивается к Корнелису Лоотсу:

— Есть что-нибудь от криминалистов? И что ты сам выяснил?

— Утром я говорил с Ларсеном; ДНК и пальчики анализируются, результат, вероятно, будет уже сегодня. Ну, то есть помимо тех, что идентифицированы как отпечатки Юнаса Смееда, — смущенно добавляет он. — Ответов от банка Сюзанны и от круизного судна пока нет.

— Кстати, как там дела? Есть подвижки?

— Мы разослали запросы по всем пассажирам, то есть во все скандинавские страны, США, Нидерланды и Италию. А также в Германию, один из датчан оказался немецким подданным, — говорит Корнелис, справившись в своих бумагах.

— И?

— Пока что нет никаких сообщений о серьезных преступлениях, ну, которые караются тюремными сроками свыше года. Сроки, понятно, разнятся от страны к стране, но если взять вообще всех, кого наказывали лишением свободы, то таких двое. А именно… — Корнелис полистал свои бумаги. — Шведский бизнесмен, Эрик Бьёрнлунд, отсидевший восемнадцать месяцев за промышленный шпионаж, и американец, Бретт Клоуз, отсидевший шесть лет за убийство. Но когда мы копнули поглубже, выяснилось, что речь идет о совершённом в пьяном виде наезде, в результате которого погибла трехлетняя девочка. Так или иначе, сейчас Бретту Клоузу семьдесят два года, а тот случай имел место в середине семидесятых. С тех пор он ведет безупречную жизнь и, по словам шефа судовой службы безопасности, и он сам, и его жена — люди глубоко религиозные. Епископальная церковь, так он вроде сказал.

— Ну, нам случалось видеть богобоязненных людей, совершавших жуткие преступления, — замечает Карен. — Вспомни пастора с Ноорё, который убил жену и четверых детей, чтобы спасти их от будущих прегрешений. Но я понимаю, что ты имеешь в виду, с Бреттом Клоузом можно и повременить. Еще что-нибудь?

— Нет, пока все, но мы еще не закончили, и от итальянцев вообще нет ответа. Я позвоню им еще раз после совещания.

Карен вздыхает. Надежда выявить что-нибудь полезное через круизное судно изначально была невелика, а теперь и вовсе почти растаяла. Пока поступят сведения от всех стран, Лоотс и Нильсен могут, пожалуй, сосредоточиться на другом.

Только вот на чем. Первые двадцать четыре часа расследования — критический срок; статистика раскрытий с каждым часом резко уменьшается. Но минуло уже без малого трое суток, а у них нет вообще никаких версий насчет преступника или хотя бы явного мотива. Согласно статистике, восемьдесят процентов тяжких преступлений со смертельным исходом раскрываются в течение первых трех дней.