Неверные шаги

— Еще один вопрос — и можете идти на перекур, — говорит она, кивая на сигареты. — Значит, невозможно точно установить, когда постоялец покинул гостиницу, если номер оплачен заранее и портье не зарегистрировал, в котором часу вернули ключи? Камер слежения у вас нет?

— Только на парковке. Если он был на машине…

Трульс Исаксен явно жалеет о своих словах, едва они слетают с губ. Того гляди, потребуют, чтобы он показал, где хранятся записи? Нет уж, черта с два. Пусть начальник отдувается.

— Увы, он был без машины, — говорит Карен. — Во всяком случае здесь, в гостинице.

Она встает, протягивает руку.

— Спасибо, что уделили мне время.

Одной рукой Трульс Исаксен пожимает руку Карен, а другой выуживает желанную сигарету. Отворачивается и быстрым шагом спешит из буфетной в коридор, видимо, ведущий к двери на задний дворик. Проводить Карен к выходу у него и в мыслях нет. Она смотрит ему вслед. Дверь во двор открыта, и на маленькой, выложенной плиткой площадке она замечает женщину с сигаретой. На ней тонкий голубой халат и ортопедические сандалии, и, по всей видимости, она мерзнет, потому что вроде как обнимает себя руками, чтобы согреться. Дверь захлопывается, Карен поворачивается к парадной двери. Но тут за спиной слышится голос Трульса Исаксена:

— Постойте…

Дверь на задний двор опять открылась: он стоит на пороге, с наслаждением выпускает облачко дыма и машет Карен рукой, приглашая подойти.

— Я подумал, может, Росита что-нибудь знает.

— Росита?

— Она убиралась здесь утром в воскресенье.

Он отступает в сторону, и Карен видит ту женщину в голубом халате.

32

Через полчаса Карен получила всю информацию, какую только могла пожелать, и даже больше. Росита Альварес четко отчиталась о своей ежедневной работе, она, мол, всегда в точности записывает все по каждому номеру, где убиралась, особенно отклонения от обычной рутины, как, например, украденные полотенца или необходимость дополнительной уборки. Карен внимательно слушает, не торопит ее.

— Народ блюет, — сердито говорит Росита. — И не всегда в унитаз. Бывает, и на пол, но нипочем за собой не подотрут. Один всю ванну изгадил, ну, тогда я пошла к кастелянше и сказала, что мне требуется дополнительное время. Нам отводят всего четверть часа на номер, если это съезжающие.

— Съезжающие?

— Ну да, которые выписываются из гостиницы. Еще есть остающиеся, которые остаются больше чем на одну ночь; на такие номера у меня всего по семь минут.

Карен не спрашивает, понадобилось ли дополнительное время на уборку 507-го, не хочется ей об этом знать. С нарастающим испугом слушает отчет о рабочем днем гостиничной уборщицы. Будничным тоном Росита Альварес рассказывает про украденные полотенца, о которых надо обязательно сразу сообщить, иначе не поздоровится, ведь когда случаются фактические, мнимые или выдуманные кражи, подозрение первым делом падает на уборщиков, про разные виды запятнанных простынь, про недовольных постояльцев, про хамское отношение и постоянную спешку. Рассказывает, что начинает работу как можно раньше, чтобы успеть вернуться домой в Мурбек к мужу и тринадцатилетнему сыну.

— Начинаю я всегда с верхнего этажа и спускаюсь вниз. Второй заход снизу вверх, а третий опять вниз. Обычно трех-четырех заходов достаточно на все.

— Спасибо, почему бы и нет, — говорит Карен и берет сигарету из пачки, которую с приглашающим кивком протягивает Росита. — Значит, на каждом этаже по нескольку раз бываете?

— Да, всегда есть такие, что подолгу спят, и такие, что завтракают в номере, а на некоторых дверях висит табличка “не беспокоить”. Так что приходится ждать.

— Может, вы помните, как было утром в прошлое воскресенье? Мне бы надо узнать, когда съехал постоялец из номера пятьсот семь.

— Помнить я, конечно, не помню, — говорит Росита, решительно затягиваясь напоследок сигаретой. — У нас пятьдесят пять номеров, в голове все не удержишь.

Она наклоняется над садовым столиком, тушит окурок о перевернутый вверх дном глиняный горшок, который служит пепельницей.

— Но я могу заглянуть в свою книжку, — добавляет она с широкой улыбкой, глядя на огорченное лицо Карен. — Я все записываю с указанием точного времени, чтобы сразу было ясно, какие номера уже убраны. Мы ведь не молодеем, — говорит она, стукнув себя по лбу костяшкой пальца. — Как докурите, пойдемте со мной…

— Вы храните все записи? — Карен быстро гасит недокуренную сигарету и мысленно благодарит высшие силы.

— Ну, не скажу, чтобы очень долго, но примерно месяц, — говорит Росита, открывая дверь. — Если вдруг задним числом будут нарекания от постояльцев. Или от руководства, — хмуро добавляет она, смахивая с халата хлопья пепла.

Вот если бы все были как Росита Альварес, думает Карен, когда четверть часа спустя подъезжает к парковке напротив полицейского управления. Они с Карлом договорились, что встретятся здесь и вместе поедут к сестре Юнаса, Венке Хеллевик. Бросает взгляд на часы — еще семь минут. Осторожно садится на краешек пыльного газетного ящика возле табачного магазинчика на углу Киркегате и Редехусгате, смотрит на подъезд полицейского управления.