Неверные шаги

— Нет, меня грызла совесть, что я все свое время отдавала Магнусу, и я старалась приглашать Сюзанну на вечеринки или куда-нибудь в кафе, на бокальчик вина. Наверно, хотела показать ей, что она ошибается, что я отнюдь не зазналась. Через год Магнус сделал мне предложение, и мы, разумеется, пригласили ее на свадьбу. Юнас, вероятно, рассказывал, что познакомился с Сюзанной у нас на свадьбе?

— Да, — кивает Карен, — рассказывал. И уже через несколько месяцев она случайно забеременела.

У Венке вырывается ехидный смешок, который плохо вяжется с ее дружелюбным и сдержанным тоном. Секундой позже она встает, разглаживает несуществующие складки на юбке.

— Случайно? — сухо роняет она. — Я вот не уверена.

Она идет к серванту, заставленному бутылками и хрустальными графинами. Вскинув брови, оборачивается к Карен и Карлу, оба качают головой.

— Ну что ж, а мне самое время принять глоточек для бодрости.

Она берет одну из бутылок и, плеснув немного в стакан, отпивает глоток, потом возвращается на белый диван. Садится, уже с прежней любезной улыбкой. Отпивает еще глоточек, ставит стакан на журнальный столик.

— Значит, по-вашему, Сюзанна так быстро забеременела неслучайно? — спрашивает Карен.

— Да никто в это не верил. Простите, что я разволновалась, но фактически это выглядело… как вторжение, она словно бы сознательно втерлась в мою семью.

— Значит, вы не думаете, что они с Юнасом искренне полюбили друг друга?

Венке Хеллевик снова чуть пожимает плечами и вздыхает:

— Юнаса, конечно, тянуло к ней, но вряд ли он думал о женитьбе, его вынудила ситуация. А что касается Сюзанны, я готова согласиться с отцом: в первую очередь ее привлекали деньги и положение семейства Смеед. Возможно, она действительно была влюблена в Юнаса, но душевной близости между ними не было никогда. Ни искры глубокого чувства, ни спонтанных поцелуев, ни влюбленных взглядов. И все же она странным образом казалась довольной. Не упускала случая упомянуть, что мы с ней породнимся.

— А после их женитьбы. Как бы вы охарактеризовали их брак?

— Думаю, первые два года прошли относительно мирно, в особенности благодаря малютке Сигрид, которую оба, разумеется, любили. Но когда Юнас бросил юриспруденцию и вернулся в полицию, начался сущий ад. Папа рассвирепел, Сюзанна билась в истерике, Юнас уперся и никого не слушал. Это действовало на всех нас, чуть не рассорило семью. Все безвозвратно изменилось. Конечно, мы виделись по большим праздникам и дням рождения, но вообще Юнас и Сюзанна жили в изоляции от остальной семьи. Папа лишил их поддержки, и они были вынуждены съехать из шикарной квартиры на Фрейгате. Однажды я навестила их трешку в Одинсвалле и застала совершенно другую Сюзанну.

— Другую? — переспросила Карен.

— Обозленную, разочарованную. В ней это и раньше замечалось, но теперь словно бы полностью завладело ею и отняло всякую надежду, такой я никогда Сюзанну не видела. Мне прямо жалко ее стало. Юнас, честно говоря, вел себя как сущий мерзавец. Я понимаю, он хотел идти своим путем, не плясать под папину дудку, но ведь он ни с кем не считался, ни с кем не советовался, даже с женой. По иронии, стало ясно, что они с папой два сапога пара, абсолютно беззастенчивые, готовые идти по трупам, лишь бы настоять на своем.

Когда полчаса спустя Карл и Карен опять сидят в машине, оба погружены в свои мысли. В конце концов Карл нарушает молчание:

— Тебе не кажется… В смысле, насколько мы можем быть уверены, что, когда убили Сюзанну, шеф действительно спал дома на диване?

— Не вполне.

— Что ты имеешь в виду?

Карен набирает побольше воздуху, медленно выдыхает.

— Ладно, только пусть это останется между нами. После Устричного фестиваля Юнас ночевал во “Взморье”.

Карл так резко поворачивает голову, что машину слегка заносит.

— Какого черта, Эйкен, почему ты сразу-то не сказала? Ты же сообщила группе, что он пошел домой.

— Я прекрасно помню, что говорила, и ты прав. Он пошел домой, но только утром.

— Ты нам соврала.

— Я сказала не всю правду, но напрямую не врала.

— Вон как, не напрямую. Мило с твоей стороны… в самом деле.

Голос коллеги полон сарказма; Карен быстро смотрит на него. Карл не отрывает взгляда от дороги, но стиснутые челюсти выдают, что он злится.

— Послушай, Карл. Я не хотела при всех рассказывать, что шеф провел ночь в гостинице, с женщиной. Но я проверила, когда именно он ушел из “Взморья”. У него было максимум сорок пять минут, чтобы дойти до ратуши, забрать с парковки машину, доехать до Лангевика и убить Сюзанну. Насколько это правдоподобно, как думаешь?

— Не особенно.

Оба молчат, меж тем как автомобиль одолевает еще несколько километров. И снова молчание нарушает Карл:

— Однако возможно.

35

Карен стоит у окна, смотрит на парковку через дорогу. Раскидистые кроны деревьев Голландского парка качаются на ветру, и все больше желтых листьев слетает на упавшие наземь каштаны. Уже почти семь, стемнело, но в свете уличных фонарей видно, что тротуар мокрый от дождя.

— Быть не может, — бормочет Карен, наклонясь ближе к окну.