Неверные шаги

В тот же миг на стекло падает маленькая белая снежинка, быстро тает и стекает вниз. Нет, это не обман зрения, дождь со снегом. В начале октября. Как минимум на месяц раньше обычного, даже по доггерландским меркам.

Чуть правее на парковке виднеется ее “рейнджер”, и она думает, что пора ставить машину в гараж под управлением. Садиться в выстуженный автомобиль очень скоро станет неприятнее, чем спускаться в унылый гараж с мигающими лампами дневного света. Да и парковка там для сотрудников бесплатная.

Поздновато уже, думает она, надо ехать домой, пока погода совсем не испортилась.

Но так и стоит у окна. Скользкая дорога привлекает ее так же мало, как и темный безмолвный дом. Лучше бы посидеть в ближайшем баре, в тепле, среди незнакомых людей, слушать гул голосов, хмелеть. Остаться в городе, завтра пораньше прийти на работу. Или, что более правдоподобно, проспать лишний часок.

Вообще-то ехать домой необязательно, думает она. Кухонное окошко приоткрыто, сухого корма и воды хватит, одну ночь кот прекрасно обойдется без нее. В тот же миг она думает, что в такую погоду оставлять окно открытым не стоит и, по правде говоря, надо поехать домой и установить эту окаянную кошачью дверку. Подавив укол нечистой совести, она достает мобильник. Вызывает один из тех номеров, с какими общается чаще всего.

В ответившем голосе звучит неподдельная радость:

— Привет, солнышко! Стало быть, ты жива?

— Такое ощущение, что почти нет. Ты в городе?

— Увы. Сижу в машине, подъезжаю к дому. А ты где?

— Пока на работе, но как раз собираюсь заканчивать и надеялась на компанию.

— Могла бы объявиться чуть пораньше, — говорит Марике. — Я не в силах возвращаться в город в такую погоду. По радио сулят ледяной дождь. В октябре, с ума сойти!

— Тогда мне тем более неохота ехать домой. Можно я заночую в мастерской?

— Конечно, ключи у тебя есть. Там тепло и уютно; печи работали со вчерашнего дня, я отключила их перед самым отъездом. Что будет в субботу?

Секунду-другую Карен роется в памяти, наконец вспоминает. В минуту слабости она пригласила к себе кое-кого из друзей, чтобы отметить последний свой день рождения по эту сторону пятидесятилетия.

— Черт, напрочь забыла.

— Забыла?

— Думала совершенно о другом. Ты ведь читала газеты?

— Только культурные страницы, ты же знаешь. Но если честно, то даже я знаю, что в Лангевике убили какую-то бедняжку. Ты над этим работаешь?

— Не просто работаю, руковожу расследованием.

Марике присвистнула.

— Класс. Тогда в субботу мы услышим кучу интересных подробностей.

Карен чуть медлит с ответом:

— По правде говоря, не знаю, успею ли подготовиться. Да и праздновать в общем-то нечего. Зато на будущий год…

— Тогда смотри на это как на поминки. Ты обещала угостить мидиями.

— Выпивши была. Обещанное на Устричный не в счет.

— Кстати, Коре сказал, ты кого-то подцепила, когда я ушла домой. Кто это был?

— Никто. Ничего не вышло.

Очень уж быстро и резко, чтобы звучать убедительно.

— Вон как.

— Во всяком случае, сейчас я не в силах говорить об этом.

— Значит, обычный мерзавец. Ты никогда не думала переспать с человеком, который тебе действительно нравится?

Карен не успевает ответить, потому что Марике продолжает:

— Ну, мне пора сворачивать, так что я закругляюсь. Поговорим в другой раз. Но если ты правда передумала насчет субботы, обязательно позвони Эйрику и Коре; они ждут этого дня, я знаю.

Карен быстро прикидывает: мидии можно сварить с закрытыми глазами, вино она успеет купить после работы. Если не случится ничего из ряда вон выходящего, можно и отпраздновать. К тому же ей не помешает развеяться в компании.

— Нет, ты права, конечно же приезжайте. Только вот прибраться я не успею, а тебе придется захватить из города вкусного хлеба, в Лангевике больше нет приличной пекарни. А если меня вдруг вызовут на работу, вы и без меня справитесь.

Сорок девять, думает она, закончив разговор. Надо же, когда успела?

36

Двадцать минут спустя Карен протолкалась через шумную барную часть ресторана “Обитель”, села за двухместный столик. Бросив быстрый взгляд на грифельную доску, подзывает официанта и заказывает треску с топленым маслом и хреном.

— И полубутылку вашего фирменного красного, — добавляет она.

Окидывает взглядом зал. Над сплошной стеной спин в баре тянутся вверх руки — люди пытаются привлечь внимание бармена, чтобы сделать последний заказ по цене “веселого часа”. Ресторан же и наполовину не заполнен, и она рассматривает других посетителей и изучает обстановку.