Невероятная и печальная судьба Ивана и Иваны

Стоит ли говорить, что у Ивана с Иваной оставалось все меньше общего, и с каждым днем их «планеты» все больше удалялись друг от друга. Но если Иван невероятно мучился по этому поводу, то Ивана, казалось, ничего не замечала. Она была счастлива и жила полной жизнью. Ее допустили к экзаменам и приняли на второй год обучения в национальную школу полиции. Она уже начала выполнять некоторые рабочие обязанности: патрулировала в составе отряда не самые безопасные кварталы, в конце учебного дня помогала родителям переходить с малышами оживленную дорогу, иногда даже регулировала дорожное движение. По воскресеньям ее невозможно было застать дома. Какое уж там позавтракать с любимым братом. Она посещала достопримечательности – собор Парижской Богоматери, Монмартр и очень часто – замки Луары, в частности Шамбор, к которому воспылала особой любовью. «Этот замок, построенный в сердце самого крупного охраняемого лесопарка Европы, является самым большим в долине Луары. Он может похвастаться роскошным цветником и охотничьими угодьями, признанными историческими памятниками». А еще у нее появилась лучшая подруга, Майлан, блондинка болгарского происхождения. Она тоже училась в полицейской школе и обладала красивым и мелодичным голосом. Она воображала себя новой Сильви Вартан[65] и часто выступала на разных благотворительных концертах. Они с Иваной были неразлейвода. А когда все-таки расставались, то бесконечно трепались по телефону, буквально не отрывая трубку от уха. Из-за всего этого Иван терпеть ее не мог.

Почему же он тогда согласился поехать в Фонтенбло, где Майлан собиралась выступить на ферме своих родителей? Конечно, всему причиной прелести ранней весны, восхищавшей Ивана. Казалось, теперь и кровь по жилам бежит быстрее. В отличие от Гваделупы, где долгая жара сменялась периодами затяжных дождей, и от Мали, где круглый год царил невыносимый зной, здешнее разнообразие действовало на него благотворно. Пейзажи менялись каждый месяц, словно чародей касался их волшебной палочкой.

Родители Майлан владели обширной фермой, расположенной неподалеку от леса Фонтенбло. Ради концерта своей дочурки они не поскупились на тщательные приготовления. На центральном дворе под белыми шатрами установили круглые столы со стульями. Если бы не малоприятные миазмы из находившегося рядом свинарника, которые периодически доносились до гостей с порывами ветра, все было бы идеально. Иван занял место рядом с сестрой, которая быстро нашла новых приятелей, кажется, пришедшихся ей по нраву. Тем временем на сцене двое мужчин пели дуэтом куплеты: «Перрин служанкой юною была, у старика-кюре она жила. Дин-дин-дон» и так далее. Это старинные местные песенки, объяснили Ивану. Присутствовавшие, очевидно, пришли в восторг и от души хлопали в ладоши. Все, кроме Ивана. По прошествии часа он почувствовал, что больше не в силах терпеть суматоху праздника и сальные шуточки гостей. Уехать, убраться отсюда поскорее.

Он встал и прошептал на ушко изумленной Иваны:

– Я скоро вернусь. Ты не волнуйся.

Покинув ферму, Иван очутился на заасфальтированной дороге. Солнце припекало все сильнее, и вскоре его лицо покрылось каплями пота. Он не знал, в какой стороне находится вокзал, поэтому решил поймать попутку. Только пятая по счету машина притормозила. Из окна «Фольксвагена» высунулся блондин-водитель.

– Куда путь держишь? – спросил он с улыбкой.

То, что незнакомец вот так сразу обратился к нему на «ты», покоробило Ивана.

– На вокзал Фонтенбло. Мне нужно до него добраться.

Блондин залился смехом.

– Ты взял верное направление. Топай еще восемь километров по прямой – и окажешься на месте. – Глядя на растерянную физиономию Ивана, он добавил: – Да шучу я. Залезай. Я и сам как раз еду на вокзал. Подвезу тебя. – И дальше, так же фамильярно: – Меня зовут Гарри. А тебя? Ты где работаешь?

Иван с ходу не смог ответить на этот вопрос. Но мужчина настаивал:

– На какой конюшне? Паллю? Дюмонтель?

– Я вообще не работаю на конюшне, – возразил Иван. – Меня пригласили на концерт.

– На концерт? А я вправду решил, что ты с Дюмонтель. Они много таких, как ты, нанимают.

«Таких, как ты»? В каком это смысле? Значит, этот Гарри не обратил внимания ни на его элегантный костюм из жатого шелка, ни на роскошную сорочку с крахмальным воротничком, ни на дорогие ботинки – остатки былой роскоши эпохи Мансура. Он заметил только цвет его кожи. А чернокожий, или негр, как говорили в то время, по его мнению, мог только работать в услужении. Прежде чем поехать дальше, Гарри порылся в бардачке среди компакт-дисков.

– Поставить тебе Колюша?[66] Давай послушаем его? Это сборник его лучших скетчей.

Иван был застигнут врасплох и только пробормотал в ответ:

– Кто это? Никогда не слышал.

Правда, он смутно припоминал, что видел по телику толстяка в детском комбинезоне с челкой до самых бровей, но никогда не вслушивался в его речи.

– Не может быть! – воскликнул Гарри, вытаращив на Ивана свои голубые глаза. – Неужели ты никогда не слышал ни про Колюша, ни про его «Рестораны от сердца»?