Невеста для пилигрима (СИ)

Виола весь день была подавлена, она никак не могла прийти в себя после страшной находки. Вечером она забралась в свой фургон. Но заснуть девушка не могла, перед глазами то и дело вставало лицо мертвого стражника.

К тому же сегодня ребенок Тальды часто вскрикивал и принимался плакать во сне. Мать укачивала его, тихо напевая.

Виола поняла, что поспать ей не удастся, и выбралась из фургона, накинув плащ. Сквозь ночные облака пробивался холодный лунный свет.

Она направилась к догорающему костру, возле которого сидел мужчина. По чеканному профилю она узнала Амьера.

— Не спится, госпожа Виола? — спросил он, подвигаясь так, чтобы она смогла сесть рядом на бревно.

— Не могу заснуть, — тихо ответила она.

— А я тоже не сплю. Скоро должен в караул заступить, сменить Дайниса.

Послышался плач ребенка, вскоре стихший.

— У Тальды сын сегодня беспокойный, — сказала Виола.

— А у меня осталась дочь в Алтуэзии, — негромко отозвался Амьер.

У Виолы кольнуло сердце. Амьер женат, у него дочь.

— Она сейчас с матерью? — спросила она. — С вашей супругой?

Амьер покачал головой.

— Я вдовец, — ответил он, помолчав. — Мать моей дочери умерла.

— Вы…любили ее, вашу жену?

У Виолы сердце замерло. Она сама не верила, что осмелилась задать такой вопрос Амьеру.

— Она была хорошей матерью для нашей дочери, — ответил мужчина и добавил:

— Я женился на ней по настоянию отца и жрецов.

— Вы, наверно, из знатной семьи? — спросила Виола.

Она сердцем чувствовала, что этот мужчина скрывает какую-то тайну в своем прошлом.

— Почему вы так решили? — с любопытством спросил Амьер.

— Ну, раз отец велел вам жениться…Или вы женились, чтобы ребенок не родился во грехе?

У Виолы пылали щеки от вырвавшегося нескромного вопроса, и она радовалась ночной темноте.

— Вы говорите как храмовый жрец, — Амьер покачал головой. — Нет, так было нужно в интересах моей семьи. А разве вы пошли бы против воли отца, не одобри он вашего жениха… Эрдорта, кажется?

— Мой отец любит меня, — тихо сказал девушка.

— Вам очень повезло, госпожа Виола.

Сегодня они впервые разговаривали так откровенно. Кажется, между ними протягивалась тонкая ниточка доверия.

Девушка посмотрела на строгий профиль Амьера и спросила:

— А ваши родители живы?

Кривая усмешка исказила лицо мужчины. Он повернулся к ней.

— Моя мать давно умерла, а отец…он уже похоронил меня.

— Разве можно похоронить живого?

— Иногда человека проще считать мертвым. Я не хочу говорить об этом, — отозвался Амьер.

Отблески костра падали на лицомужчины, высвечивая неровные шрамы.

Наконец он спросил:

— О чем вы еще хотите спросить, Виола?

Девушка, помолчав, заговорила:

— Ваш друг Дайнис. Он относится к вам не просто как к другу…

— Как же? — с любопытством спросил Амьер.

— Ну, как будто вы были его командиром. Он подчиняется вам и оберегает вас.

— Вы очень наблюдательны, госпожа Виола, — улыбнулся мужчина.

— Дайнис действительно служил моему отцу. И он лучший друг моего брата.

Он поворошил палкой угли догорающего костра, и от шипящих потрескивающих угольков полетели золотистые искры.

Помолчав, Амьер тихо сказал:

— Вы чудесная девушка, Виола. Я желаю, чтобы вам повезло в храме Эри и вы вернулись к тем, кто вас ждет. Идите спать, скоро утро.

Он легко вскочил на ноги и подал девушке руку.

Виола осторожно вложила пальцы в ладонь Амьера. Его рука была горячей.

Мужчина проводил ее до фургона и шепнул:

— Доброй ночи.

Виола еще долго ворочалась в темноте, прижимая ладони к горящим щекам. Кажется, сердце у нее стучало так громко, что его могла услышать Тальда.

Амьер назвал ее «чудесной». Что это — сочувствие или что-то большее? Неужели она действительно нравится этому загадочному мужчине?

* * *

Утром Тальда сварила пшенную кашу с зажаренными шкварками.

Виола разрезала последнюю головку сыра, взятую в дорогу, и разложила куски на вчерашние лепешки по количеству мужчин.

Тальда длинным половником ловко накладывала кашу в деревянные миски, которые подставляли проголодавшиеся охранники.

— Вкусное варево, Тальда, — похвалил усатый степенный мужик лет сорока, вытирая деревянную ложку о штаны.

Виола уже знала, что его зовут Этан.

— Кабы не был женат, непременно бы женился на тебе, — Этан весело подмигнул и уселся на бревно, где уже работали ложками охранники.

Равьер и Дайнис присели неподалеку на телегу с мешками и начали есть горячую кашу.

Мимо прошел Рамис. Он вытер ложку о штаны, а затем высморкался.

Равьер поморщился, Рамис перехватил его взгляд и нахмурился.

— А ты что, урод, брезгуешь что ли, с нами сидеть? Тоже мне, герцог нашелся.

Равьер тут же вскочил со своего места, кровь ударила ему в голову.

Вперед тут же вышел Дайнис и оттеснил Равьера.

— Иди своей дорогой, — спокойно сказал он Рамису.

— А что ты впрягаешься за своего дружка калечного, или у него на пожаре и яйца подгорели? — ощерился Рамис.

Равьер мгновенно набросился на обидчика, и они, сцепившись, покатились по земле, усыпанной мелкими камнями. Равьер подмял под себя наглеца и нанес, не разбирая, несколько ударов по нему, но внезапно услышал тяжелый свист в воздухе.

Спину обожгла острая боль. Он повернул голову и увидел Брента, снова взмахивающего кнутом.