Невеста Обалуайе

– Кика! – уже в полный голос закричала она, и голос её гулко отозвался от стен. – Кика! Обалу-у! Где вы?

Никто не отозвался. Эва швырнула в угол рюкзак, сбросила шлёпанцы и босиком помчалась на кухню.

Там было чисто и прибрано: Кика не терпела беспорядка в своём царстве. Но, едва войдя, Эва почувствовала отвратительный запах тухлятины. Стоило ей подойти ближе, как из большой хромированной раковины, жужжа, взвились к потолку мухи и летучие тараканы. Зажав нос, Эва бросилась открывать окно и размахивать полотенцем. Когда насекомые были изгнаны, она увидела в раковине остатки их пиршества: большой, безнадёжно протухший кусок говядины. Разглядев его, Эва пришла к выводу, что мясо испортилось несколько дней назад. Очевидно, Кика вытащила его из морозилки, чтобы приготовить на другой день… Кое-как прихватив мясо полиэтиленовым пакетом, Эва отправила его в мусорное ведро и кинулась в комнаты.

В комнате Обалу – пустота. Большой компьютер выключен. Книги аккуратно сложены в несколько высоких стопок. Вбежав, Эва споткнулась обо что-то, больно резанувшее её по щиколотке, и, ахнув, остановилась. На полу лежал беримбау. Рядом с ним валялись два пистолета.

Эве приходилось держать в руках оружие: трудно было избежать этого, имея в братьях троих уличных королей и одного полковника военной полиции. Повертев в руках пистолеты, Эва убедилась, что они – старые и не заряженные. На всякий случай она сунула оружие в свой рюкзак. Затем взяла в руки беримбау.

Он оказался сломанным: глубокая продольная трещина тянулась по верге и тыква-кабаса была расколота. Эва изумлённо разглядывала инструмент, понимая, что он неуместен в этом доме ещё больше, чем оружие. Ни Марэ, ни Обалу никогда не интересовались капоэйрой. Осторожно положив испорченный беримбау на край стола, Эва осмотрелась.

Она увидела белёсые островки высохшей воды на полу. Какие-то рассыпанные семена и растительную труху. За дверью обнаружился старый, потрёпанный красный мужской шлёпанец сорок пятого размера. Инвалидное кресло Обалу стояло у окна, но костылей нигде не было видно. Зато из-под стола Эва извлекла пустой калебас – серый от времени, бугристый, с сухой землёй, забившейся в трещины, со стёртым орнаментом. Там же валялась соломенная пробка. Ничего не понимая, Эва положила эти вещи рядом с беримбау. В полной растерянности отошла к окну – и увидела телефон. Чёрный «Galaxy» Обалу лежал на подоконнике. Он был полностью разряжен.

Эва снова выбежала в холл. Стационарный телефон на низеньком столике у двери мигал красным огоньком. Эва увидела одно оставленное сообщение. Не задумываясь, она нажала кнопку воспроизведения, и звонкий, встревоженный голос Кики хлынул из динамика:

«Сеньор Обалу, почему вы не берёте трубку? Включите телефон, я же беспокоюсь! Если вы обиделись, то, видит бог, у меня в мыслях не было вас расстраивать! И вообще-то я хотела сказать, что приду сегодня только к вечеру! Уж простите, но голову и всё тело так ломит, что сказать нельзя! Да я ещё и в пятнах вся каких-то, как последняя лягушка из канавы! Уж не порчу ли вы на меня наслали, мой сеньор? Но к завтрашнему дню я отлежусь и буду снова вся ваша, обещаю! Возьмите же трубку, сеньор Обалу, с вашей стороны это сущее свинство! Сеньор Марэ уволит меня из-за ваших фокусов! А куда мне тогда деваться? У меня на шее четыре сестры и отец! Где я найду работу, вам, конечно же, не интересно? Мне что, идти на панель по вашей милости? Я не для этого почти три года ходила в школу, скажу я вам! И если вы себе вообразили, что…»

Сообщение прервалось. Эва даже не смогла улыбнуться. Взглянув на дату сообщения, убедилась, что Кика пыталась дозвониться до Обалу почти неделю назад. Ровно день спустя после того, как она, Эва, отправила брату роковое письмо…

«Господи, что же произошло? Что Обалу вбил себе в голову? Куда он ушёл из дома? Один, на костылях, с разбитым сердцем… Но что же я могла, что должна была сделать? Как поступить?..»

Глядя на телефон, Эва вдруг поняла, почему Кика больше не пришла. Заболела? Да! Конечно! Ведь она из Бротаса! Снова эта «оспа», будь она проклята…