Невеста Обалуайе

Местре согласна на игру, хотя капоэйра – это не драка. Она уважает своих гостей, и ей приятно, что люди в Америке интересуются бразильским искусством. Но в этой школе свои правила, и их придётся соблюдать. Гости должны начать игру вместе со всеми в общем кругу. Если кто-то вызовет их поиграть, они должны принять вызов. Местре сама пригласит их в роду, а не наоборот: таковы традиции. Никаких контактных ударов, никаких тяжёлых приёмов. Они могли бы согласиться на игру с кем-нибудь из учеников местре, и это стоило бы дешевле, но если уж им хочется сражаться с самой местре – да, это стоит тысячу долларов. Если кому-нибудь из гостей удастся во время игры коснуться местре – деньги будут им возвращены.

Американцы, сначала слушавшие недоверчиво, заулыбались – и согласились. Ухмыляющийся Гильермо повёл их переодеваться. Музыканты взяли инструменты, по залу понесся пробный стрёкот барабанов, трескучий звон пандейру[74]. Когда гости вернулись из раздевалки, игра уже началась, и в кругу из трёх десятков человек, ритмично хлопающих в ладоши, вертелись Йанса и огромный мулат Тадеу. Затем вместо Йанса вышла юная Маринья, которая носилась вокруг гиганта Тадеу, как мушка вокруг медведя, затем мулата сменил Ошосси, а смеющаяся Маринья уступила место Гильермо. Барабаны гремели, трещала агого, пел беримбау – и в какой-то миг Эва поймала себя на том, что хлопает в ладоши и раскачивается из стороны в сторону вместе с другими, подчиняясь ритму песни. Такая уж она – их капоэйра!

О mоleque, com cuem tu aprendeu,
O mоleque, com cuem tu aprendeu,
Ele e como Oxossi, camara…

В круг снова ворвался Ошосси и пригласил в игру одного из гостей – мускулистого, как Рэмбо, парня с песочного цвета волосами, спрятанными под бандану. Он был выше Ошосси почти на голову, гораздо шире в плечах и, принимая вызов, снисходительно ухмыльнулся. Эва улыбнулась, вспомнив сентенцию Эшу: «Весовые категории в капоэйре, детка? Фигня! Кто быстрее – тот и король!» И сейчас Эва наблюдала за тем, как Ошосси внутри круга с упоением валяет дурака. Он двигался в десять раз медленнее, чем мог, глупо пропускал атаки и несколько раз в самый последний момент с испуганной рожей уходил в защиту. В конце концов Охотник добился своего: у американца сложилось полное впечатление того, что он держит игру под контролем и с минуты на минуту уложит на пол этого вёрткого мулата. Товарищи гринго восхищённо вопили, прыгая в кругу. Краем глаза Эва покосилась на Йанса. Та стояла с обычной безмятежной маской на лице, ритмично постукивала бакетой[75] по струне беримбау. Понаблюдав некоторое время за выкрутасами Ошосси, местре покачала головой, решительно передала инструмент Маринье и вошла в круг, разбивая играющую пару. Рода разразилась восторженными криками. Американец задвигался в джинге, Йанса взлетела в воздух… и с этого мига Эва перестала её видеть. Вместо мулатки в кругу завертелся вихрь из белых штанов, красной майки и афрокосичек. Банда[76] – кешада[77] – негачива[78] – холе[79] – бенсау[80] – армада-де-мартэлу[81] – компасу[82] – компасу… За этим взбесившимся ураганом нельзя было проследить даже взглядом – не говоря уже о том, чтобы вмешаться в стремительные, как падение воды, как порывы ветра, движения. Гринго кое-как держал оборону, уже давно забыв об атаках. Его покрасневшее лицо покрылось бисеринками пота, улыбка пропала. Йанса появлялась перед ним – и тут же исчезала, оказываясь сбоку, за спиной, внизу и – взвившись в воздух в невероятном кувырке – над головой… Да, гринго действительно умел кое-что. Но бывшая сержант мотострелкового корпуса «Планалто» была лучшей в Баие. И у американца не было шансов.

Долго мучить своего гостя Йанса не стала – и вежливо, почти нежно уложила его очень мягкой хаштейрой[83], сама же и подхватив парня в нескольких сантиметрах от пола. Тот вскочил с обиженной и сердитой физиономией – но, увидев уставившиеся на него смеющиеся рожи всех оттенков коричневого, попытался сохранить лицо и криво усмехнулся. Йанса сразу же обняла его за плечи, пожала руку, выразила серьёзное восхищение уровнем его подготовки и предложила приходить сюда каждый день. Сколько сеньоры пробудут в Баие? Две недели? Но это же прекрасно! За две недели многому можно научиться, и она не возьмёт с них ни реала, они же друзья! «Дети Йанса» будут рады видеть американских гостей у себя в школе, капоэйра – это просто игра, и все они – добрые приятели, которым есть чему поучиться друг у друга, не так ли? Ошосси переводил суховатую речь своей местре мягким, проникновенным голосом, показывая в широкой ухмылке великолепные зубы, и в конце концов американцы улыбнулись в ответ. Маринья умчалась готовить кофе для всех, а Ошосси уже показывал гостям свой коронный компасу, вертясь на бетонном полу, как ополоумевшая карусель.

– Рада тебя видеть, дочь моя. Всё-таки надумала заняться капоэйрой?