Невеста Обалуайе

– Клянусь, местре, мы и в мыслях не держали!.. Но когда такой богатый дом открыт настежь… Мы хотели только взять что-нибудь по-быстрому и уйти… Матери нужно было платить за свет… Местре, клянусь, мой пистолет даже не был заряжен!

– Вы вздумали пристрелить Обалуайе?!

– Да ведь он выстрелил первым, местре! Не из оружия, нет… Он открыл свой калебас… Сыном клянусь, если бы я только знал!.. Секо распустил язык, рассердил ориша и…

– Что такого сказал твой друг, Зе? – осторожно вмешалась Эва. – Моего брата очень трудно вывести из себя.

Зе с ужасом уставился на незнакомую мулатку, от которой ещё исходило слабое бело-розовое сияние. Едва шевелящимися от страха губами выговорил приветствие ориша:

– Рирро, Эуа…

Эва кивнула. Присев перед парнем на корточки, ободряюще улыбнулась.

– Пойми, Зе, это очень важно. Чем вы оскорбили Обалуайе?

– Не его, сеньорита… Нет, не его! Но у него на компе… На экране… какая-то девушка… Золотистая мулатка, очень красивая… И Секо, чтоб он провалился, развязал язык! Он обозлился, что в доме не нашлось ничего ценного, и… Вы же знаете, местре, уж если на Секо накатит… Клянусь, я пытался его остановить! Я уже заметил илеке на стене, но…

– Вот эту девушку вы увидели? – Эва сунула под нос парню свой смартфон. С экрана улыбалась Габриэла.

– Кажется… кажется, это она, сеньорита. Да… точно, она!

Йанса с любопытством взглянула на смуглое, весёлое лицо Габриэлы, на её солнечные кудряшки, стянутые в роскошный пушистый хвост на затылке, на широкую, открытую улыбку.

– Обалу свихнулся? – задумчиво предположила она. – Что у него может быть общего с такой красавицей? Кто она? Твоя подруга, Эвинья?

– Да, – обречённо подтвердила Эва. – И она сейчас в Баие. И, наверное… – Она не договорила, потому что горячая, жёсткая рука Зе вцепилась в её запястье.

– Дона… Дона Эва… спасите мою Ясмину! Спасите мою мать! Они уже неделю не могут подняться! Я всё сделаю для вас… До конца моих дней я буду вашим должником! Прикажите – и я сделаю всё! Всё!

– Послушай, но я не могу… – беспомощно начала было Эва. Йанса перебила её, положив руку на вздувшееся нарывами плечо парня.

– Ничего не выйдет, Зе. Эуа не может отменить решения своего брата Обалуайе. Она лишь дала тебе своей аше, но не вылечила тебя. Только Царь Выжженной Земли может снять собственное заклятье. Только он один загонит болезнь обратно в свой калебас и заткнёт его пробкой. Ты – сын Святого и знаешь это сам.

– Мы хотели, местре… – опустив голову, чуть слышно выговорил Зе. – Мы собирались пойти к доне Кармеле. Она бы сказала, что делать… Но я уже был весь в этих пузырях, и Секо – тоже. Мы еле дотащились до Бротаса и свалились с ног. И… всё. Что же нам теперь делать?

Аше Эвы гасла. Розовый свет мерк – и меркла жизнь в широко раскрытых, испуганных глазах Зе Джинги. Его пальцы ещё умоляюще хватались за руку Эвы – но голос уже рвался, взгляд мутнел, потрескавшиеся губы разомкнулись от хриплого дыхания. В конце концов Зе повалился ничком на матрас – и не шевелился больше.

– Он умрёт? – со страхом спросила Эва.

– Не знаю, – отрывисто отозвалась Йанса, поднимаясь на ноги. – Может, и нет. За неделю в Бротасе ещё никто не умер, как видишь.

– Но… почему же те, кто больны, не идут в больницу?

– Ты в своём уме, дочь моя? – вспылила Йанса. – В больницу – добровольно? На верную смерть?! Тут, знаешь ли, не клиники для богатых в Рио-Вермельо! Кинут на тюфяк в коридоре и бросят подыхать! Все, кто может, уже мчатся из Бротаса куда глаза глядят, с детьми и стариками на горбу! Со дня на день власти спохватятся и оцепят район! Чтобы больные не бежали в Пелоуриньо и Питубу, где полно туристов! Да тут же революция начнётся: люди начнут с боями прорываться! А Шанго никакого дела нет! Смылся из города невесть куда! Нашёл время, придурок…

Эва не нашлась, что сказать.

Два часа Эва и Йанса потратили на то, чтобы под слабые протестующие возгласы Ясмины перемыть посуду, выгнать мух и тараканов, почистить овощи, сварить суп, накормить малыша, купленным в аптеке раствором спирта промыть нарывы у всей семьи и каждому (кроме Зе, который впал в забытье) сунуть в рот жаропонижающую таблетку.

– Это всё бесполезно, – проворчала Йанса, выходя из дома на залитую солнцем улицу. – Если Обалуайе открыл свой калебас – спасенья нет. Боже, что творилось у него в голове, когда он сделал это?! – Мулатка неожиданно сделала широкий шаг вперёд и встала прямо перед опешившей Эвой, загородив ей дорогу. – Я не буду тебя расспрашивать, Эвинья. Я понимаю, что здесь что-то… не для чужих ушей. Но можешь ты мне объяснить, на что рассчитывал Обалу, когда связывался с ТАКОЙ девушкой? Твоя подруга красива, как Ошун! А Обалу – калека! Я люблю его, он умный парень и не виноват в своём несчастье, но… но жизнь есть жизнь. Ты же понимаешь… – Йанса вдруг покачнулась, взявшись за виски, сморщилась. – Дьявол, да что же так голова кружится?

– Может быть, ты заразилась? – всполошилась Эва.