Невеста по фотографии

Тхэван решил переночевать здесь и уехать на следующий день. Комната, которую выделили Подыль и Чонхо, была не меньше той, что у них была на улице Панчбоул. Как только они остались втроем, к Чонхо вернулась прежняя живость. Увидев, как сын прилип к Тхэвану и что-то ему лепечет, Подыль вновь не смогла сдержать слезы. Только после того как ребенок после капризов и уговоров наконец уснул, супруги остались наедине. Опустив голову, Тхэван произнес:

– Мне очень стыдно, что я все это время не смог должным образом выполнять обязанности главы семейства и теперь вот так уезжаю. Позаботься в мое отсутствие о Чонхо и побереги себя! А впереди у нас будет много дней, чтобы поговорить о прошлом! И не переживай, если от меня будет мало писем! Отсутствие новостей – хорошие новости! – сказал Тхэван, тяжело вздохнув. Решив уехать, он намеренно вел себя очень оживленно.

Молчавшая все это время Подыль открыла рот. Вспомнив слова госпожи Кесон, она должна была найти в себе силы сказать лишь одно!

– Раз так, то я со спокойной душой отпускаю тебя! Но прошу тебя, Тхэван, пообещай мне… – Тхэван поднял голову и посмотрел на жену. – Ты ни в коем случае не умрешь! Что бы ни случилось, ты вернешься живым! Мы с Чонхо каждый день будем тебя ждать.

Голос Подыль дрожал, но она сдерживала слезы до самого последнего слова.

Верхняя деревня, нижняя деревня

Рано на рассвете, пока супруги Кесон еще спали, Подыль провожала Тхэвана перед прачечной. В его чемодане лежал флаг Великого предела, который Подыль вышила мужу, в каждый стежок вкладывая пожелания безопасности и удачи. Подыль не знала об этом, но он взял с собой и пожертвования, собранные соотечественниками из Вахиавы.

Мир заволок такой густой туман, что не видно было даже вывесок магазинов на противоположной стороне улицы. Тхэван обнял Подыль за плечи и быстро растворился в тумане. Казалось, что белая пелена проглотила мужа и он больше никогда не вернется. Подыль звала Тхэвана, идя по его следам, а затем рухнула без сил на землю. Чувства, которые она бесчисленное множество раз сдерживала прошлой ночью, вдруг вырвались наружу. Появилось ощущение, что от нее осталась лишь оболочка, поэтому она не могла не то что стоять, но даже думать. Она была словно заперта в тумане, где не видно ни ее саму, ни что-либо вокруг. Прорвав густую пелену, раздался плач Чонхо. И откуда-то послышался голос ее матери:

«Возьми себя в руки, Подыль! Ты мама Чонхо!»

Ее собственный внутренний голос тоже говорил ей, что забота о детях важнее любого долга. С трудом поднявшись, Подыль нетвердой походкой направилась в комнату, где плакал ее сын. Это был плач малыша, который испугался, оставшись один в незнакомой комнате. Возвратившись, Подыль крепко обняла Чонхо. Оказавшись на груди у мамы, ребенок снова умиротворенно уснул. Дыхание малыша стало наполнять оболочку Подыль. До тех пор пока не вернется Тхэван, ей нужно будет одной нести ответственность за эту маленькую жизнь. И чтобы стать малышу не только матерью, но и отцом, ей придется отбросить сентиментальность.

Уложив Чонхо, Подыль зашла в прачечную, зажгла керосиновую лампу и принялась осматривать новое рабочее место. Стирка, глажка, шитье – что бы там ни было, она уже занималась этим в особняке Робсонов. Подыль внимательно рассмотрела швейные принадлежности и утюг. Завершив осмотр и сев за швейную машинку, девушка представила, как умело обращается с аппаратом. А еще вообразила, как она встретится с Хончжу и мамой Джули, сойдется с Мёнок и Максон. Движимая дыханием сына Подыль обретала новые надежды.

Хончжу еще не знала, что Подыль переехала в Вахиаву. Тхэван хотел уехать без лишнего шума. Прошлой ночью господин Кесон так и сказал:

– Мы живем в тесном кругу, и рано или поздно люди всё узнают, так что можно никому и не сообщать.

Подыль решила, что встретится с Хончжу, как только освоится на рабочем месте. Первоочередной задачей стало выучиться работать со швейной машинкой. И работа тут же закипела.

– Мой муж каждый день ходит в казармы, доставляет военным одежду и привозит новую в стирку.

Госпожа Кесон и Подыль договорились, что стирают они вместе, а гладить и штопать Подыль будет одна. Последний же этап – сортировка постиранных вещей по клиентам – был обязанностью господина Кесона.

– Еду готовить буду я, так что за это не переживай!

– Вы не представляете, какое счастье есть приготовленную вами еду! – улыбнулась Подыль.

Как только мама приступала к работе, Чонхо понимал это и отпускал ее. У него были подаренная Тхэваном машинка и выделенные госпожой Кесон игрушки, оставшиеся от внуков, и мальчик не должен был надоедать маме до тех пор, пока ему эти игрушки не наскучат. Сначала Подыль обучилась у госпожи Кесон шитью на швейной машинке. На вышивку вручную, стежок за стежком, уходило много времени, а машинка строчила все зараз. Это было здорово и удобно! Шитье на машинке все еще выходило неровным, но казалось, что после некоторой практики у нее может получаться очень добротно.