Невеста по фотографии

– Всё в порядке. Тетя сделает тебя красивым! Чонхо, будешь послушным мальчиком, и я попрошу дедушку покатать тебя на велосипеде!

Как ни уговаривала сына Подыль, он плакал и требовал, чтобы его спустили со стула.

– Будешь так себя вести, я напишу папе, чтоб не покупал тебе игрушку, когды вернется!

Слова о дедушкином велосипеде и папиных игрушках производили на Чонхо большее впечатление, чем запугивание страшилками. Тем не менее он не переставал плакать.

– А что, отец ребенка куда-то уехал? – спросил мужчина, встав после мытья головы.

Вспомнив слова мамы Джули о том, что члены Товарищеского общества охотятся за Тхэваном, Подыль больше не сказала ни слова. Ей становилось ясно, почему Максон с мужем так себя ведут. Сколько бы ей ни говорили, что Максон ходит в церковь верхней деревни и состоит в Товарищеском обществе, девушка не могла и представить, что подруга будет с ней так холодна. Ей очень хотелось сейчас же выбежать из парикмахерской, но поступи она так, она бы уподобилась им, поэтому стерпела и успокоила Чонхо. За это время муж Максон закончил стрижку другого клиента и приблизился к ним с ножницами в руках, отчего мальчик побелел от страха и заревел еще громче. Подыль тоже была готова расплакаться, но вдруг, словно выбрав подходящий момент, старшая дочь Максон протянула Чонхо леденец, который сосала сама. Подыль не успела ничего сказать, как сын схватил его и перестал плакать. Леденец тут же оказался у него во рту. На глаза Подыль навернулись слезы.

– Надо сказать сестричке спасибо!

Девушка подумала, что дети оказались лучше взрослых. Даже Максон, которая наносила пену для бритья на лицо только что подстриженного клиента, стыдливо отвела взгляд. Как только Чонхо прекратил плакать, муж Максон начал стрижку. Их дочь продолжала сидеть возле малыша, развлекая его. Избегая взгляда Подыль, Максон взяла деньги за стрижку и положила их в фартук. Никто не предложил встретиться еще раз. Выходя из парикмахерской за руку с Чонхо, Подыль обернулась и спросила у дочери Максон:

– А как тебя зовут?

Девочка отчетливо произнесла: «Бетти».

– Купи себе печенье. Это тебе от тети за то, что ты милая и добрая девочка.

Подыль положила в ладошку ребенка один цент и вышла из парикмахерской. Решив, что она ни за что не пойдет к Мёнок, Подыль тяжело шагала домой. Дорога обратно показалась ей в несколько раз дольше, чем путь сюда.

Спустя примерно месяц после отъезда Тхэвана Подыль обнаружила, что снова беременна. Вот почему она чувствовала себя такой вялой и ругалась на Чонхо. Тем временем от Тхэвана не было никаких вестей. Госпожа Кесон беспокоилась за то, что Подыль придется одной растить двоих детей, однако сама Подыль восприняла это известие с радостью. Она считала, что дети будут оберегать ее, словно талисман – Тхэвана, и что двое ребятишек придадут ей больше сил. Казалось, что малыш в животе видел состояние своей мамы, отчего Подыль мучилась тошнотой меньше, чем когда вынашивала Чонхо. Думая не только о Тхэване, но и о детях, девушка старалась хорошо питаться и быть бодрой.

В Вахиаве жило больше корейцев и азиатов в целом, чем хаоле или коренных гавайцев. Власти США и Гавайев старались всячески сдерживать и вытеснять окрепшие китайскую и японскую диаспоры. Так, благодаря тому, что и в казармах Скофилда предпочтение отдавали корейцам, постепенно перебравшееся в Вахиаву общество соотечественников процветало там сильнее, чем в Гонолулу или на материке. Теперь корейцы могли спокойно жить исключительно среди своих, будто китайцы в Чайна-тауне. Однако из-за раскола общества по церковным и политическим взглядам жизнь внутри диаспоры была запутанной, словно паутина. В Гонолулу Подыль не почувствовала на себе всей сложности ситуации, потому что город был большим и она почти ни с кем не общалась, но в тесной Вахиаве, где все жители были связаны между собой, проблема ощущалась очень остро.

Большинство прихожан Корейской христианской церкви были членами Товарищеского общества Ли Сынмана, многие из которых не просто поддерживали, но буквально боготворили президента Временного правительства Ли.

– Я прекрасно знаю, что господин Ли ради наших сограждан открыл школы и упорно трудится ради независимости Родины. Однако он не Христос-Спаситель! Ну и пусть он наш земляк, тоже из провинции Хванхэ, это не делает его святым!

Супруги Кесон были членами Корейской национальной ассоциации. Создаваемые повсеместно организации объединились и в 1910 году стали Корейской национальной ассоциацией, которая собрала вокруг себя всех корейцев за рубежом. Многие ее члены в зависимости от того, кого они поддерживали, переходили оттуда в другие организации и церкви, но супруги Кесон не изменили своей позиции.

После того как мама Джули предложила не делиться между собой на фракции, Подыль ее больше ни разу не видела. Ли Сынман иногда наведывался в Вахиаву, и тогда начиналась ожесточенная борьба за возможность позвать его к себе в дом. Маме Джули однажды удалось пригласить его к ним на ужин, и теперь на входе в их прачечную висела фотография всей семьи с господином Ли.