Невеста призрака

Сжав её плечи, он медленно, очень осторожно повёл девушку по узкому железному мостику к другому, более широкому каменному балкону, который располагался над самой сценой. И, стоило Изабель встать на твёрдый камень, так она сразу же вспомнила, как дышать.

Эрик умилённо улыбнулся, поцеловав её дрожащую ладонь.

— Ну надо же. Мой храбрый и пылкий режиссёр боится пары метров пустоты.

Судорожно хватая ртом воздух, Изабель мотнула головой. Притянув её к себе, Эрик обнял дрожащие плечи и коснулся губами лба. Этот его поцелуй каждый раз был безмолвным обещанием защиты, опоры, поддержки. Закрыв глаза, девушка прижалась к нему, обняла в ответ, чувствуя, как рядом с ним в теле унимается дрожь.

Будь они обычными людьми, Изабель воспринимала бы это бунтарское, самовольное проникновение за кулисы, как нечто безумно романтичное. Внизу выступали артисты, лилась прекрасная музыка, двигались декорации. А парочку наверху никто не видел, не подозревал об их существовании и, если бы их обнаружили, у них были бы проблемы. Ощущение тайны и опасности всегда волновало кровь.

Но они пришли вскрывать старую рану. И обычным человеком в их паре была только девушка.

Эрик же был мёртв.

А Изабель изо всех сил пыталась воскресить его. И, честно говоря, уже испытывала отчаяние.

Впервые в жизни ей попался кто-то упрямее её.

— Когда вернёмся в машину, — тихо произнесла она, не открывая глаз, — клянусь, я прибью тебя.

Эрик улыбнулся — Изабель поняла это по движению губ у себя на коже.

— Можешь сразу столкнуть меня вниз, — выдохнул мужчина. — Я не буду сопротивляться.

Девушка подняла голову и ткнулась носом в щёку Эрика, прежде чем поцеловать в губы. Вот только поцелуй длился недолго. Изабель вздрогнула и огляделась, услышав медленные, громкие аплодисменты.

Блез Бувье вышел из тени.

— Жалею, — произнёс он, неторопливо, осторожно подходя к ним, — что не прихватил фотоаппарат. У главреда были бы полные штаны от счастья, если бы я раскрыл личность Невесты.

Изабель незаметно сжала руки Эрика, медленно сплела пальцы, боясь, что он вновь выхватит нож. Мужчина вперил взгляд в журналиста, скривился в отвращении, не обратив внимания на предосторожность девушки.

— Мсье Бувье, — произнесла она, когда молчание затянулось. — Как вы себя чувствуете?

Блез хмыкнул. Изабель ожидала от него хамства или язвительной шпильки, но этого не последовало. Его лицо вдруг стало серьёзным, грустным, уставшим. Он был бледен, держался скованно, напряжённо. И, что самое интересное…

Он боялся.

Блез Бувье впервые по-настоящему кого-то боялся.

— Не стоит волноваться, мадемуазель Идо. Худшее позади.

Подумать только. И этот мужчина когда-то назвал её грязной женщиной.

— Это поправимо, — ответил Эрик.

Изабель крепче стиснула его руки.

— Мы здесь, чтобы поговорить! — напомнила обоим мужчинам девушка. — И. Ничего. Большего.

Блез встретился взглядом с ней, потом с Эриком, убрав руки в карманы пальто. Задумавшись, он прислонился к металлическому ограждению на хлипком железном мостике, свесился с него, из-за чего у Изабель перехватило дыхание.

Блез смотрел на артистов.

Они были погружены в работу, в образы, вслушивались в музыку оркестра, так что ничто в мире не заставило бы их отвлечься от постановки.

И, слушая их, Изабель всё больше приходила к выводу, что с уходом Эрика Opéra Garnier действительно понёс невосполнимую потерю.

Он был не просто гениальным творцом. Именно Эрик де Валуа и был для Изабель настоящим ангелом музыки.

— Ну и с чего же мне начать? — вздохнул Блез. Он был до того спокойным и вежливым после первой в жизни серьёзной раны, что девушке даже было его жаль.

— Начни, — Эрик выдержал паузу, — с моих похорон. И помни, Бувье: солжёшь, нахамишь или недоговоришь — и следующая рана окажется у тебя в горле.

Изабель хмуро посмотрела на него. Эрик не собирался убивать Блеза, но и шансов на нормальную жизнь тоже оставлять ему не хотел. Удар ножом разорвёт голосовые связки, Блез лишится способности разговаривать. А что такое журналист без дара речи? Профнепригодный инвалид.

— Похороны Эрика де Валуа? — Блез посмотрел в пустоту перед собой. Внизу, в оркестровой яме громогласно и сердито запел свою тоскливую песнь орган. — С такими же почестями, должно быть, могли хоронить только королей. Улицы были алыми от роз, тысячи зрителей со всей Европы съехались, чтобы проводить золотой голос Франции в последний путь. Я вижу, вы удивлены, Изабель. Неужели не слышали?

В ответ она только мотнула головой. Блезу было незачем знать, что в тот год, когда для всего мира умер Эрик, она заперлась в университете, отгородилась от людей и коротала дни в библиотеке.