Невеста с опытом работы

О, черт, как ему объяснить про ХУ- хромосомы и деление клеток? Женщина можеть дать Х-хромосому, а У – получить только от мужа.

– Мне говорили, что если мужчина активен и бодр, то в рождении сыновей сомневаться не приходится, – ну, извините, биологи-генетики, выкручиваюсь, как могу.

– Вы настолько сведущи в акушерстве? – герцог высокомерно задрал подбородок. А герцогиня при словах «активен и бодр» явно поскучнела.

Да уж сведуща побольше тебя, четыре подруги родили при моем самом активном вмешательстве. Можно сказать, от зачатия до родов руку на пульсе держала. И на животе. У меня четыре крестника, между прочим!

– Мне нравилось беседовать с королевским лекарем, – кивнула я. – Думаю, его компетенция у вас сомнений не вызывает? Вас так сильно расстроит рождение дочери?

По лицу герцогини скользнула болезненная гримаса.

– Разумеется, – процедил герцог. – Не вижу причин обсуждать это еще раз. Я жду наследника.

– А я бы хотел иметь дочь, – вдруг сказал мой муж. – Иметь продолжение моей прекрасной супруги, на одно любящее сердце больше – это ведь чудесно!

– Дорогая, тебе нехорошо? – герцог встал.

– Да, простите меня, – Памела побледнела.

Вокруг засуетились слуги. Мне было так жаль герцогиню. Вот сердцем чую, у нее девочка! И не через месяц, а дня через два-три. Если у них нет опытного лекаря, самое время его приглашать.

Герцог остался с супругой, а муж провел меня в сад, показал замок, видно было, что он тут отлично ориентируется.

– Из вас превосходный гид, – улыбнулась я.

– Мы выросли здесь, я очень люблю этот замок, хотя он дал мне много и неприятных воспоминаний.

– Мы точно не стесним семью вашего брата? Мне так неловко их беспокоить.

– Брат просто с ума сходит от тревоги. А Памела боится развода. Ведь восемь лет в браке без детей – веский повод для развода.

– А девочка – не человек и не ребенок? – обиделась я.

– После него титул наследую я. Если у него не будет сына.

– Сейчас точно не будет, – пробормотала я.

К ужину герцогиня не вышла, и мы ужинали втроем. Мысли герцога были далеки от светской болтовни, и ужин не затянулся.

– Хотите прогуляться, может быть, верхом? Или желаете помузицировать? – спросил муж. – Библиотека, карты, кости, другие игры?

– Ой, нет! Я еще не отошла от безумной скачки, и просто посидела бы в саду, полюбовалась звездами. Послушала цикад.

– Я принесу вам шаль.

– Это может сделать любая служанка, посидите со мной, – попросила я.

В семействе чопорных аристократов я невольно тоже сбивалась на «вы». Интересно, они в моменты интимной близости тоже выкают? Впрочем, может, это к лучшему, мы все-таки в чужом доме, пусть все слышат, что мы тут тоже разговариваем, как воспитанные благородные люди. Лэрды и лиры.

Глава 10

Я уже лежала в постели, бездумно перелистывая книгу, когда дверь между спальнями открылась, и появился мой муж. В бархатном халате с золотыми кистями.

– Простите меня, дорогая, что я позволяю себе врываться, – начал он.

– Проходите, дорогой супруг, – я отложила книгу.

– Понимаете, мы должны провести какое-то время вместе в одной постели, – совсем тихо сказал он и покраснел. Я удивленно посмотрела на него. Надеюсь, он не девственник?

– Конечно, мы же супруги. Вы можете не уходить к себе, спать здесь до утра, – я приглашающе отогнула край одеяла.

– Простите меня, – грустно сказал он, скромно присев на край кровати.

– За что? – мое удивление все росло.

– Я не смог удержаться. Мне так отчаянно хотелось быть с вами рядом, прикасаться к вам, вдыхать ваш аромат, что я не смог отказаться.

Это что сейчас происходит?

– Я не понимаю, Тобиас.

– Чувствую себя ужасно, – вздохнул он. – Я не имел права желать вас. Кто я? Жалкий бастард. Урод. Я слишком часто видел презрение в глазах окружающих меня людей, чтоб питать иллюзии по поводу своей внешности или положения.

– Что же вас так мучает? Я никогда не презирала вас.

– Я сам себе ненавистен! – жарко воскликнул Деровер, вскакивая. – Но все же низко воспользовался вашей беспомощностью, чтоб встать рядом с вами. Видеть вас ежедневно. Говорить с вами. Умирать от света ваших глаз. И надеяться получить капельку ласки, хоть малую толику внимания.

Я закрыла глаза. Господи, за что мне это? Я не психотерапевт, совершенно ничего не понимаю в мужских истериках. Он импотент или гей? В чем он мне тут признается?

– Но я возьму себя в руки! – твердо отпечатал он, шагая по спальне. – Я никогда не обижу вас. Не упрекну, не оскорблю. Не воспользуюсь своими правами, обещаю. Лишь на людях прошу уважения и лояльности.

– Лишь на людях? – удивилась я. Он что, мазохист, и без людей желает получать трепку и унижения? Это не ко мне, дорогой супруг! Никогда не имела такой склонности. Да что же он так мечется-то? И на лице написано подлинное, искреннее страдание.

– Вы можете быть спокойны. Никто никогда не узнает вашей тайны. Я дам свою фамилию и воспитаю ребенка, как своего. Взамен прошу лишь уважать меня. Рядом с вами мне тяжело сдерживаться.

Вот это да! Я откинулась на подушки, глядя во все глаза на мужа.