Невеста сумеречной Тени

— Что в ней такого, чего не хватало мне? — вдруг жалобно спрашивает Илона. — Что я должна сделать, чтобы снова вернуться в твоё сердце?

— Прости, Илона, но ничего. Ты сама знаешь: наши отношения угасали уже очень давно. Я виноват, что не решился объясниться с тобой раньше, но с Лией или без неё — между нами всё было кончено ещё полгода назад.

— Не правда, — шепчет герцогиня. — Ты же любишь меня.

Чувствую, как кинжал трясётся в её руке: да от таких речей она прирежет меня вперёд Тени!

— Мне жаль, но нет. Не люблю.

В ярости Илона хватает меня за волосы, заставляя откинуть голову. Острие кинжала подрагивает у самого уха.

— Не верю! — кричит она, и я вздрагиваю от гнева в её голосе. — Как только её не станет, ты снова будешь моим!

— Если Лии не станет, ты будешь казнена, — холодно отвечает Эмиль. — Отпусти её, и клянусь — я дам тебе уехать.

— Не хочу уезжать! Как я буду жить без тебя?!

— Прекрасной счастливой жизнью где-нибудь в Асеруте или Осидене. Снова станешь самой собой, а не помешанной на стороннем человеке безумицей. Пожалуйста, отзови Тень, разорви границу круга, и я помогу тебе.

Мягкий голос Эмиля убаюкивает. Хватка Илоны слабнет, словно зачарованная, она опускает кинжал, а я наконец-то могу сделать глубокий вдох.

— Не могу, — плаксиво говорит герцогиня. — Тень должна получить свою жертву, ты же знаешь.

— Тогда освободи магию, и я защищу тебя, даю слово.

На миг мне кажется, что Илона прислушается к его словам. Она отпускает меня, делая шаг назад, а я трясущимися руками вытираю кровь с шеи, но только размазываю её ещё больше. Оборачиваюсь и вижу, как по щекам женщины текут слёзы.

— Ты уже давал слово, — шепчет она. — Ты говорил, что любишь, но это было ложью.

Когда герцогиня замахивается кинжалом, я могу лишь выставить вперёд руки. Отчаянно желаю защиты, и Тень — моя Тень — с готовностью откликается на зов. Сумеречные ленты магии отшвыривают Илону прочь за пределы круга. Чёрные клубы её дара взвиваются к потолку, закручиваясь вихрем, и вдруг опадают, растекаются по полу и медленно растворяются в воздухе. Илона лежит у дальней стены, безжизненные глаза смотрят вверх, а на её щеках блестят невысохшие слёзы.

Глава двадцатая, в которой моя вера рушится

Всё вокруг как в тумане. Накинутый на плечи мундир Эмиля то и дело норовит упасть, и я бездумно придерживаю его, обнимая себя руками. Князь раздаёт указания, что-то говорит графу Шмидту, невесть как оказавшемуся рядом, и, подсадив меня на лошадь, везёт в обратно во дворец.

Прижимаюсь к его груди, впервые ничего не чувствуя. Лишь две мысли тревожным набатом гудят в голове: «я владею Тенью» и «я убила Илону». Смотрю на ладони, ожидая, что с них снова хлынут серо-чёрные клубы магии, когда Эмиль перехватывает мои руки.

— Всё будет хорошо, — шепчет он мне на ухо, но я отворачиваюсь.

Хорошо уже точно не будет.

Приехав во дворец, Эмиль снимает меня с лошади, и я тут же попадаю в руки встревоженной Милы и не менее испуганной маменьки.

— Жива! Хвала Пятерым! — причитает гувернантка, утирая запёкшуюся кровь с моей шеи, а мама, подхватив под локоть, помогает подняться по ступеням. — И графиня Вельтман скоро тоже поправится, слава всем богам!

— Алису нашли? — Эта новость пробивается сквозь шум в голове, и я поворачиваюсь к Эмилю.

— План сработал: мы распустили слухи, что пленённого мага собираются перевозить в отдалённую тюрьму, а сами заготовили отслеживающие маяки по всему городу. Так удалось обнаружить два дома, откуда выбрались проклятые, чтобы перехватить его. В одном из них и нашлась графиня Вельтман.

— И что с магом?

— Он сбежал, прикрывшись проклятым. Его ищут. — Князь говорит сухо, без эмоций, и я так же скупо киваю в ответ.

Сбежал, значит. Чувствую облегчение: Алиса жива и скоро снова будет в порядке. Хоть ей моя глупость не повредила.

— Как хорошо, что я сразу обнаружила вашу пропажу, миледи, — тараторит Мила, позабыв все правила этикета. — И адрес, который вы оставили…

— Дочь, что за глупый поступок? — принимается отчитывать меня маменька. — Зачем самой лезть на рожон? Как тебе вообще в голову могла прийти мысль выйти ночью из дворца?

— Потому что я — доверчивая дура, — шепчу себе под нос, но никто этого не слышит.

В моих покоях уже ждёт господин Отто. Целитель тут же залечивает мои раны. Он бросает обеспокоенные взгляды на Эмиля, стоящего у двери, пока маменька, Мила и Снежа хлопочут вокруг меня. Они то суют мне воду, от которой я отказываюсь, то пытаются вытереть лицо, то дружно принимаются причитать, то так же хором благодарят князя.

— Разрешите мне поговорить с миледи наедине? — спрашивает тот у отца, только что ворвавшегося в гостиную.

Но прежде, чем кто-то успевает дать ему ответ, я громко заявляю:

— Не разрешаю. Говорите при всех, ваше высочество, нам же нечего скрывать.

Эмиль напрягается. Взгляд его серых прозрачных глаз становится острым, челюсть сжимается, а между бровей прорезается морщинка.

— Леди Лияра, прошу вас, — делает он ещё одну попытку, но я непреклонна.

— Нет. Не хочу оставаться с вами наедине.