Невесты на охоте

Рассеянное лицо Закери моментально превратилось в ледяную маску. Он прищурил глаза и прошил девушку колким взглядом.

– Дотронуться до вас? – сухо переспросил он. – Насколько я понял, ты была не против?

Мрак ночи скрыл красное от стыда лицо Тэсс.

– Ты… ты застал меня врасплох!

– Может быть, – он отрицал, но в голосе слышалось раздражение. – Вот только ты, моя дорогая госпожа, недолго сопротивлялась.

Он улыбнулся, видя, как смутилась девушка.

– И должен признать, я получил колоссальное удовольствие. Оказывается, держать тебя в объятиях чертовски приятно, настолько, что я готов поступиться своей холостяцкой свободой и предложить тебе руку и сердце.

Тэсс пошатнулась и навалилась на стену. Ощущение было такое, будто на нее вылили ушат ледяной воды. Внутри что-то больно сжалось и заворочалось, сердце замерло, а затем тяжело застучало в груди, пульсация крови громом отдалась в ушах. Те слова, которые она мечтала услышать с юности, ради которых приехала за тридевять земель, но брошенные ее возлюбленным с примитивной небрежностью и даже издевкой, пробили брешь в ее обороне и ранили сердце. Нет, только не так, Господи, только не так.

Предательские слезы защипали глаза. Собирая последние остатки гордости, Тэсс впилась руками в ткань платья и вздернула дрожащий подбородок.

– Благодарю за оказанную мне честь, – съязвила она. – Но перспектива быть вашей супругой для меня по-прежнему столь «заманчива», как быть женой старого черта.

Ей отчаянно хотелось уколоть его в самое уязвимое место, заставить страдать так же, как страдает она. Лихорадочно придумывая, чтобы такое оскорбительное бросить ему в лицо, девушка бухнула:

– Может быть, вам мой поцелуй и пришелся по вкусу, но в сравнении с вами объятия Ланса мне нравятся больше.

Ей удалось добиться своего. Видя, как посерело лицо Зака, Тэсс поняла, что нашла его слабое место. Сразу было ясно, что Закери Ламонт – типичный собственник, и так легко не отдает то, что считает своим. Черты лица мужчины резко заострились, и стало казаться, будто они высечены из камня, морщины пробороздили лоб и переносицу.

– Хочешь сказать, детка, что уже успела поэкспериментировать с Эджкобом? – притворно спокойным голосом спросил он. – Хм. А Хорсту Болотному ты разрешила себя облобызать? И как на вкус его жабьи губёшки? Или им ты позволила много больше, чем мне?

– Мразь!

Больше не контролируя себя, Тэсс подняла руку и отвесила Заку пощечину. Мужчина дернул голову назад, а когда снова поглядел на девушку, его глаза горели лютым гневом. Тэсс успела порадоваться красным отметинам от ее ладони на мужской щеке, но тут же Зак схватил ее и так тряхнул за плечи, что у той чуть из глаз не посыпались искры. Он навис над ней, словно грозовая туча, готовый вот-вот обрушить на девушку весь свой гнев.

– Не смей этого больше делать, – хоть слова были произнесены еле слышно, они напугали Тэсс сильнее, чем звериный рев. – Если нравится вести себя как шлюха, дело твое, но не надейся, что тебе сойдет это с рук. Отныне я и пальцем не пошевелю, чтобы избавить тебя от наказания.

Губы девушки сложились в горькой усмешке.

– О, так все это время, оказывается, ты спасаешь меня от наказания. Но поверь, быть старой девой куда лучше, чем в браке с таким мерзавцем, как ты.

В глазах Зака мелькнуло недоумение, но тут же исчезло.

– Видимо, ты, милая моя, не догадываешься, что за собой влечет твой поступок. Тогда придется тебе объяснить, что испокон веков, все пойманные воры отправлялись за решетку или на гильотину, а я уж постараюсь, чтобы тебя поймали.

Теперь недоумение появилось в глазах Тэсс.

– О каком воровстве идет речь? – ее голос дрогнул, а во взгляде вспыхнула робкая едва уловимая надежда. – Хочешь сказать… я… украла твое сердце?

Зак нахмурился, а затем ответом девушке послужила обидная усмешка, скривившая красивый рот мужчины.

– Право, госпожа Годвин, вы меня восхищаете. Никогда не встречал женщину, умеющую свое коварство выдавать за невинность. Храните у себя такое сокровище, а изображаете наивное дитя.

Каждое его слово било, будто плетью. Но она не расплачется. Нет, она не предоставит мерзавцу такого удовольствия. Судорожно сжав живот, чтобы кипящие внутренности не прорвали кожу и не вывалились наружу, Тэсс ответила в тон мужчине:

– В вас умер поэт, господин Ламонт. Потрясающее умение одновременно называть женщину шлюхой, а ее тело – сокровищем.

– Я не ваше тело называл сокровищем, а золотой обруч, что вы похитили у короля.

Девушка остолбенела. Несколько секунд она тупо смотрела на Зака. Пару раз хлопнула глазами, а затем прищурилась и, вытянув шею, громко прошипела:

– Че-го?

– Только не делай вид, будто не понимаешь, о чем идет речь, – Зак с досадой полоснул рукой воздух.

– Но я на самом деле не понимаю?

Тэсс говорила с таким неподдельным недоумением, что мужчина стал раздражаться.