Невидимки за работой

— Ну да. В здешнем районе у каждого отдела радио имеется свой излюбленный ресторан. Эстрадники ходят в «Веселый крысолов», музыканты — в «Добро пожаловать», актеры — в «Бычий глаз», а писателей, авторов бесед, рассказов и всяких «гвоздей программы» можно встретить только у «Геца фон Берлихинген». В эти места люди ходят добывать себе ангажементы и должности. Существует определенная такса, выработанная по соглашению с союзами, — столько-то бутылок виски, или столько-то сигар, или столько-то ночей любви, — смотря по тому, какая работа или какой ангажемент. Но, разумеется, никто эту таксу не соблюдает. Конкуренция страшная, а у тех, кто набирает людей для радиопрограмм, аппетиты зверские, так что на самом деле цены самые спекулятивные, точь-в-точь как на черном рынке. Ну, да вы сами увидите...

— У нас есть еще полчаса. На что мы их употребим? — спросил Халлес.

— А мы пойдем прямо к Гецу и там подождем Саймона. По крайней мере, отдохнем и выпьем по кружке пива.

Они вошли в ресторан за углом, уселись за столик и заказали пиво.

Зал быстро наполнялся. Сначала — если судить по холодности взаимных приветствий и угрюмым взглядам, в которых читалась ненависть — общество состояло только из ищущих работы. Больше всего было мужчин, но попадались и женщины. Потом вошли двое молодых людей с барственными манерами. Их немедленно обступили писатели, жаждавшие их угостить. Каждый из этих двух выбрал себе столик (на котором тотчас появилась целая батарея бутылок) и, усевшись, холодно обвел глазами напряженные лица просителей.

Халлес наклонился вперед, стараясь не пропустить ничего из разговора за соседним столом.

— Сайскин, — сказал надменный молодой человек, ткнув пальцем в одного из претендентов. Так учитель в классе, выбрав первую жертву, вызывает ее к доске.

Сайскин, который по возрасту явно годился ему в отцы, кинулся на зов и сел за столик, а остальные отступили.

За столиком накались какие-то переговоры. Среди невнятного бормотания Халлес различил только жалобный голос Сайскина: «Ей-богу, я могу поставить от силы одну бутылку» — и ответ надменного работодателя: «Ну ладно, отойдите в сторонку и ждите».

За Сайскином последовал второй, третий — так они и сменяли друг друга за столом.

Фланирующей походкой вошли еще несколько столь же важных на вид «работодателей», и вокруг них у других столов тоже зароились алчущие. В общем гаме Халлес мог уловить только обрывки фраз.

«Заметьте, милейший, это серия из четырех бесед — такой куш вам еще ни разу не доставался...»

«Конечно, нет. В последний раз сигары были дрянные».

«Нет, дорогая, ничего не выйдет. Вы не в моем вкусе».

Те, кто предлагал свои услуги, говорили вполголоса. Те, кто нанимал, не стеснялись: хохотали и свое одобрение или грозное недовольство выражали громогласно.

— А вот и Саймон, — воскликнул Чарлтон, когда вошел еще один «вершитель судеб».

Заметив Чарлтона, он милостиво кивнул ему и направился к их столику, отстраняя с дороги обступивших его подобострастных просителей.

— Знакомьтесь, это Халлес, — сказал ему Чарлтон. — Мы будем вместе писать для вас лекции о культуре.

— Здравствуйте. А Пилгарлика еще нет? Бывают же нахалы. Мне вовсе не улыбается начать сейчас переговоры со всей этой компанией и прервать их, когда он явится.

Он презрительно оглядел толпившихся вокруг него людей.

— Ладно, можете пока выпивку поставить здесь. Мне надо сперва провернуть одно дело, а потом я займусь вами, — громко сказал он, обращаясь ко всем сразу.

Писатели ринулись к столику, чтобы возложить жертвоприношения на алтарь, а Саймон повернулся к Чарлтону и снизошел до легкой улыбки.

— Ну, как там работает ваша колбасная фабрика? Опять Гарстенг мне голову морочит: хочет состряпать для радио серию бесед о современной поэзии. Чтобы другие поэты выступали по двое и вели спор о поэзии, а он, видите ли, будет выступать во всей серии. Я ему говорю: в таком случае с тебя комиссионные — меховое пальто для моей жены. А он уверяет, что этак ему от всего этого дела будет чистый убыток. Ну, да мне очки втереть не так-то легко, я знаю, что не за деньгами он гонится, а за славой. Так пусть платит, чёрт его дери, или обходится без славы. Я ему так и сказал. Мне здорово попотеть придется, чтобы всучить такую программу кому-нибудь из клиентов, которые оплачивают рекламу... Ага, вот и Пилгарлик. Алло, Уолли, знакомьтесь: это мистер Чарлтон и мистер Халлес — они будут писать ваши лекции.

Пилгарлик смерил обоих своими свиными глазками и поздоровался небрежным кивком.

— Угощайтесь, — любезно предложил Саймон, указывая на бутылки, поставленные перед ним просителями. — Ну-с, приступим. Назвать эту серию мы решили «В защиту культуры». А теперь вы разъясните Чарлтону и Халлесу основную идею.