Невидимки за работой

— Хорошо. Тезис мой таков: культуру всегда создавала и создает избранная часть общества. Без этих избранных нет и не может быть культуры. Те, кто творит ее и ценит, образуют как бы отдельную экстерриториальную группу среди остальной массы населения. Если культура станет доступна низшему сословию — конец различиям между ним и цивилизованным классом общества. Установится один общий уровень, восторжествует посредственность. В самом деле, от этой именно причины и гибла культура во все времена. Вот я принес вам свои заметки — здесь вы найдете много примеров из истории. Их хватит на три беседы — вторую, третью и четвертую. Первая передача будет, так сказать, введением. В пятой речь пойдет о том, как распространялась гибельная идея равенства, грозящая вытеснить принцип аристократизма, и какие это имело последствия: народное просвещение и тенденция повысить доходы низших классов, а доходы высших классов понизить, обложив их налогом. В шестой и последней беседе мы постараемся внушить слушателям, что если такую тенденцию не пресечь во-время, то люди, которые любят красивые вещи и широкую жизнь, которые обладают наследственной привычкой к постоянному досугу и умеют достойным образом жить в особняках, тонкие ценители изысканной еды и хороших вин, носители традиции блаженной праздности, свято соблюдавшейся несколькими поколениями их предков, — такие люди не будут более составлять обособленную группу, а затеряются в массе. Правильно сказал Гильберт: «Когда всякий может достигнуть чего-то, тогда эти достижения ничего не стоят». И если каждый Том, Дик или Гарри будет понимать разницу между Чиппенделем [14] и дешевкой с Тоттенхэм-Корт-Род, и будет предпочитать шато-неф дрянной кислятине, а Рембрандта — календарю из бакалейной лавки, и станет любителем! балета и театра, и будет читать книги, — как вы тогда отличите людей культурного класса от массы? Следовательно, чтобы сохранить культуру, мы должны сохранить свою экстерриториальную группу. Надо положить конец нынешнему обложению убийственными налогами поместий и доходов высших классов, опасной тенденции уравнять всех. Тех, кто унаследовал замки предков, следует субсидировать, чтобы они могли хранить традицию красивой жизни, которая всегда была неразрывно связана с этими замками. Основа культуры — неравенство. Надо вдуматься как следует в строки, смысл которых у нас умышленно искажается:

Когда Адам пахал, а Ева пряла,

Где тогда были дворяне?

Где? Да нигде! А так как не было дворян, то не было и культуры, одно первобытное варварство. В наше время анархических социальных экспериментов и государств, где все благоденствуют, и так далее, и так далее, миссия Англии — добиться для джентльменов возможности оставаться джентльменами. Если этого не будет, культура погибнет.

Пилгарлик посмотрел в упор на Чарлтона, потом на Халлеса.

— Вам понятны мои аргументы?

— О, вполне, — заверил его Чарлтон. — Вы так ясно все изложили!

— Прекрасно. В таком случае вот вам мои конспекты шести бесед. В исторической части есть ссылки на некоторые книги. Вы легко сможете их достать... Ну, Сент-Пол, теперь все?

— Пожалуй, все, — ответил Саймон. — Каждая беседа — примерно на шесть тысяч слов...

— Да, еще одно, — спохватился Пилгарлик. — Попрошу сохранить мой стиль. Не гонитесь за той «живостью и разговорностью», которую так любят у нас на радио, — знаете, искусственные паузы и всякие словечки вроде «ну, так вот», «так-то!», «гм». Я выработал для выступлений у микрофона слог культурной беседы. Каждая фраза отточена в совершенстве. Сент-Пол, дайте им какую-нибудь из моих старых рукописей, чтобы они увидели, как я пишу. Вы, вероятно, заметили, что я тщательно выбираю слова и строю фразы изящно. Не вижу надобности опошлять свой стиль для выступлений по радио. Когда будете писать эти беседы, старайтесь вспоминать модуляции моего голоса. Ну что, Сент- Пол, больше от меня ничего не требуется? Хорошо, тогда я ухожу. Мне еще надо переодеться — я сегодня обедаю у леди Риппенспир. До свиданья.

Когда Пилгарлик ушел, Саймон перелистал оставленные им конспекты.

— Да, они достаточно подробные. По ним вы сможете написать, как следует. Значит, шесть передач, приблизительно по шесть тысяч слов каждая. Моя секретарша пришлет вам по почте старые рукописи Пилгарлика. Вы сразу заметите его излюбленные выражения, построение фраз. Но он склонен к запутанным рассуждениям — в этом вы ему не подражайте. Помните, что всю эту галиматью будут не читать, а слушать, и, если даже аудитория немного выше среднего уровня, все равно слушатель не может, как читатель, перечитать запутанную фразу.

Он испытующе посмотрел на Чарлтона, потом на Халлеса.

— Все ясно? Ладно. Теперь мне нужно потолковать вот с этой публикой. До свиданья.

— Я не прочь закусить, — сказал Чарлтон, когда они вышли на улицу. — Мы можем пообедать, не спеша и как следует — в счет разъездных. А в Плэдберри поедем девятичасовым. Согласны?

Халлес сказал «чудесно», и они направились в Сохо.

VIII