Невидимый

— Художественные горшки, подсказалъ Кемпъ.

— Вотъ именно! Художественные горшки. Ну, такъ вотъ я остановился на верхней ступени, обернулся, выхватилъ одинъ изъ кучи и запалилъ имъ прямо въ голову бжавшаго за мной идіота. Вся куча рухнула разомъ, и я услышалъ со всхъ сторонъ быстро приближающіеся крики и топотъ бгущихъ ногъ. Какъ безумный кинулся я въ буфетъ, но тамъ какой-то человкъ, одтый въ блое, тотчасъ подхватилъ погоню. Я сдлалъ послдній отчаянный поворотъ и очутился въ отдленіи лампъ и желзныхъ издлій. Тутъ я забился за прилавокъ, сталъ поджидать своего повара и, какъ только онъ показался во глав погони, — създилъ его лампой. Поваръ упалъ, а я, прикурнувъ за прилавкомъ, началъ съ величайшей поспшностью сбрасывать съ себя платье. Пальто, куртка, панталоны, башмаки слетли въ одну минуту, но шерстяная фуфайка липнетъ къ человку, какъ собственная его кожа. Я слышалъ, какъ прибжали еще люди (поваръ мой лежалъ себ, молча, по ту сторону прилавка, ошеломленный или испуганный до потери голоса), — и мн пришлось удирать снова, какъ зайцу, выгнанному изъ кучи хвороста. «Сюда, господинъ полицейскій!» крикнулъ кто-то. Я опять очутился въ отдленіи кроватей, съ цлымъ сонмомъ шкафовъ въ противоположномъ конц, бросился туда и, пробравшись между ними, лягъ на полъ. Съ огромнымъ усиліемъ я вывернулся таки кое-какъ изъ своей фуфайки и сталъ на ноги свободнымъ человкомъ, задыхающійся и испуганный. Какъ разъ въ эту минуту полицейскій и трое приказчиковъ появились изъ-за угла. Они кинулись на куртку и кальсоны и вцпились въ панталоны. «Онъ бросаетъ свою добычу», сказалъ одинъ изъ приказчиковъ. «Наврное, здсь гд-нибудь.» Но они такъ и не нашли меня. Я простоялъ нкоторое время, наблюдая за поисками и проклиная свою неудачу. Платье-то свое я вдь все-таки потерялъ. Потомъ я пошелъ въ ресторанъ выпилъ немножко молока и слъ у камина обдумывать свое положеніе. Очень скоро вошли два приказчика и начали съ большимъ оживленіемъ и совершенію по-дурацки обсуждать происшествіе. Я услышалъ преувеличенный разсказъ о совершенныхъ мною опустошеніяхъ и догадки о томъ, гд я теперь нахожусь. Тутъ я снова принялся строятъ планы. Добыть въ магазин нужныя мн вещи, особенно посл происшедшаго въ немъ переполоха было уже страшно трудно. Я сошелъ въ амбаръ посмотрть — нельзя ли уложить и адресовать тамъ посылку, но не могъ понятъ систему чековъ. Часовъ въ одиннадцать я ршилъ, что «Омніумъ» безнадеженъ, и, такъ какъ выпавшій снгъ растаялъ, и погода была тепле и лучше, чмъ наканун, вышелъ на улицу, взбшенный своей неудачей и съ самыми смутными планами будущаго.

XXIII Въ Дрэри-Лэн

— Теперь вы начинаете понимать, — продолжалъ Невидимый, — всю невыгодность моего положенія. У меня не было ни крова, ни одежды; добыть себ платье значило лишиться всхъ своихъ преимуществъ, сдлаться чмъ-то страннымъ и страшнымъ. Я голодалъ, потому что сть, наполнять себя не ассимилированнымъ веществомъ значило снова стать безобразно видимымъ.

— Я и не подумалъ объ этомъ, — сказалъ Кемпъ.

— И я тоже… А снгъ предупредилъ меня еще и о другихъ опасностяхъ. Мн не годилось попадать подъ снгъ, потому что онъ бы облпилъ меня и выдалъ. Дождь также превращалъ меня въ водяной очеркъ, и блестящую поверхность человка, въ пузырь. А туманъ-то! Въ туман я превращался въ боле смутный пузырь, въ оболочку, влажный проблескъ человка. Кром того, въ моихъ странствіяхъ по улицамъ, на лондонскомъ воздух, на ноги мн набиралась грязь, на кожу насаживалась пыль и кляксы. Я не зналъ еще, черезъ сколько времени сдлаюсь видимымъ, также и по этой причин, но понималъ ясно, что это должно было случиться скоро.

— Въ Лондон-то? Еще бы!