Невидимый человек

— А я тебе — как раз про это, — скорбно выговорил Баррелхаус. — Тебе здесь по кайфу? Ну и на здоровье, оттягивайся, но и другим не мешай. Этот человек сделал для наших столько, что тебе и не снилось.

— Для каких это наших? — Мак-Адамс недоверчиво покосился в мою сторону. — Я другое слыхал: он перед белыми прогнулся, вот и свалил…

— Мало ли кто чего слыхал, — оборвал его Баррелхаус. — У нас в мужском сортире бумага имеется. Тебе бы уши прочистить.

— Вот и не езди мне по ушам.

— Да ладно тебе, Мак, — вступился его приятель. — Проехали. Парень ведь извинился.

— Я же сказал: не надо ездить мне по ушам, — повторил Мак-Адамс. — И скажи брату своему, чтоб не записывал всех подряд себе в родню. Кое-кому из нас с ним не по пути.

Я переводил взгляд с Мак-Адамса на его приятеля и обратно. Мне-то казалось, что этап уличных потасовок остался у меня позади; еще не хватало ввязаться в драку сразу по возвращении в Гарлем. Не спуская глаз с Мак-Адамса, я вздохнул с облегчением, когда приятель оттеснил его в другой конец стойки.

— Этот Мак-Адамс считает, что очень крут, — заметил Баррелхаус. — Ничем ему не угодишь. Но если честно, в своих ощущениях он не одинок.

Я недоуменно покачал головой. Прежде мне не доводилось сталкиваться с таким откровенным проявлением враждебности.

— Не знаешь, куда запропастился брат Масео? — спросил я.

— Без понятия, брат. Нынче он тут редкий гость. Жизнь-то вроде уже не та. Многие сидят на мели.

— Времена повсюду нелегкие. Но здесь-то какие новости, Баррел? — спросил я.

— Сам посуди, брат: времена непростые, и многие ребята, которые при посредстве ваших получили работу, теперь ее лишились. А дальше — сам понимаешь.

— Ты имеешь в виду через посредство нашей организации?

— В большинстве случаев. Взять хотя бы брата Масео.

— Но почему? Дела ведь у них шли неплохо.

— Ну да, пока вы отстаивали их интересы. Но стоило вам прекратить это дело, как работодатели стали выкидывать ребят на улицу.

Я видел перед собой искреннего здоровяка. Мне трудно было поверить, что Братство прекратило свою деятельность, но он не лгал.

— Еще пива, — попросил я.

Тут Баррелхауса позвали из дальнего конца зала, и он, налив мне пива, отошел.

Пил я медленно, надеясь растянуть свой второй стакан до появления брата Масео. Но когда стало ясно, что он не придет, я помахал на прощанье Баррелхаусу и отправился на свой участок. Оставалось надеяться, что брат Тарп сможет дать мне кое-какие разъяснения или, по крайней мере, расскажет что-нибудь про Клифтона.

Через неосвещенный квартал я зашагал в сторону Седьмой авеню; дело принимало скверный оборот. На всем пути мне не встретилось никаких признаков деятельности Братства. В душном переулке я натолкнулся на какую-то парочку, которая чиркала спичками, ползая на коленях вдоль бордюра словно в поисках закатившейся куда-то мелочи; в тусклом огоньке спичек лиц было не разглядеть. Дальше начинался подозрительно знакомый квартал, и меня прошиб пот: я оказался почти у дверей Мэри, но вовремя развернулся и поспешил прочь.

Баррелхаус подготовил меня к зрелищу темных окон во всей округе, однако неожиданностью стало то, что в местном отделении, впотьмах открыв дверь своим ключом, я не дозвался брата Тарпа. Зашел в комнату, где он обычно ночевал, но его там не оказалось; тогда я по темному коридору прошел в свой прежний кабинет и в изнеможении рухнул на рабочий стул. Казалось, все важное от меня ускользает, но никакого быстрого, всеобъемлющего решения, которое позволило бы взять дело под контроль, найти не удавалось. Я пытался сообразить, у кого из членов местного комитета можно по телефону навести справки о Клифтоне, но и здесь мое воображение заходило в тупик. Попадись мне один из тех, кто считал, что я сам добивался перевода на другой участок якобы из ненависти к своему народу, положение осложнилось бы еще больше. А кое-кто, безусловно, не стерпел бы моего возвращения, так что правильнее будет разобраться с таким скопом, чем дать им повод восстановить против меня наши ряды. А лучше всего для начала переговорить с братом Тарпом, которому я доверял. Он мог очертить для меня истинное положение дел и, возможно, пролить свет на историю с Клифтоном.